Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

Поднимаясь с каждым часом все выше, они ехали долгим извилистым путем, избегая жилищ и направляясь в самую глухую часть Гиндукуша. Несмотря ни на что, пленники не были удивлены, что Сарацин задал столь высокий темп.

В Афганистане и окрестных странах всем известно золотое правило похищения людей с целью выкупа: живой товар должен безостановочно двигаться. Поэтому к концу путешествия пленники были едва живы от усталости. Уже глубокой ночью они подняли голову и увидели заброшенную деревню, такую отдаленную и затерянную в горах, что даже пастух с трудом бы нашел ее.

Но Сарацин знал эту деревню лучше многих других мест на земле.

Глава 35

Оставив пленников в наручниках, Сарацин с оружием наготове стреножил лошадей у въезда в деревню и словно бы вернулся во времена безрассудной юности.

В своей ливанской лаборатории он пришел к выводу, что есть только одно место, достаточно отдаленное, чтобы проводить опыты на людях, – разрушенная деревушка, где он больше года порой останавливался на ночлег, еще когда участвовал в войне с СССР.

Теперь он шел по разбитым улицам – каждое здание было знакомо, черные пятна кострищ будили воспоминания.

– Аллах акбар! – выкрикнул он приветствие по-арабски.

Сарацин не знал, кто здесь сейчас живет: талибы, беженцы из мест, где идут бои, или наркокурьеры, сопровождающие один из бесчисленных караванов с зельем, и не хотел приводить своих пленников, не убедившись, что в деревне никого нет.

– Аллах акбар! Бог велик!

Но единственным ответом ему был шум ветра. Сарацин прекрасно помнил этот непрекращающийся пронизывающий ветер, дующий на огромных пространствах до самого Китая. Убедившись, что он один, саудовец свернул у старой мечети и вошел в дом, где когда-то курил вместе с Мохаммедом Абдул-ханом.

Вокруг Сарацина плясали призраки: он видел, как наяву, бородатые лица моджахедов, сидевших полукругом и в последний раз просивших о чем-то великого воина. Они еще все живы и так молоды… Это было до того, как Сарацин женился и у него родился сын. На мгновение он вспомнил себя в ту пору, когда прожито было еще так мало и почти вся жизнь была впереди.

Он усилием воли вырвал себя из грез, зажег огонь в очаге, наверное в первый раз после ухода отсюда моджахедов, и поставил лошадей в бывшем зернохранилище. Лишь после этого Сарацин отправился за пленниками, приковал их цепями к старым сточным трубам, наполнил бутылки водой и дал каждому по два сухаря. Бедняги уже просто видеть эти сухари не могли: у них не было никакой другой еды с тех пор, как их похитили.

Впрочем, пленники машинально съели свой нехитрый ужин: им сейчас было все равно. Они настолько выбились из сил, что даже не стали расстилать свои постельные принадлежности, свернувшись калачиком на старой соломе, брошенной в углу. Для обоих мужчин это была последняя ночь, когда они спали относительно спокойно, не страдая от лихорадки.

Все трое проснулись на рассвете от стука молотка. Сарацин встал несколько часов назад и ремонтировал каменный амбар на краю скалы, недалеко от мечети. Через щели в стене пленники видели, что он чинит рухнувшую секцию амбара и теперь пытается при помощи одной из лошадей подтащить дверь из твердой древесины, чтобы установить ее взамен непрочной, сорвавшейся с петель. Они поняли, что этот амбар станет их тюрьмой.

Сарацин вошел в кухню только один раз, чтобы извлечь лист армированного стекла из коробки, где, как думали пленники, хранились медикаменты. Они видели, что их тюремщик вернулся на свою стройплощадку и вставил стекло в небольшой проем каменной стены, закрепив его смесью известкового раствора и глины. «Неужели окно? Вот странно», – подумали узники. Но они не угадали. Это было смотровое отверстие.