Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

– Второй акт, – сказал Марти, кивнув. – Что я за идиот?.. – он широко улыбнулся. – Но потом ему приходит идея устроить постановку убийства его отца. Это уже что-то.

– Призрак его отца сказал ему искать мести, – ответил я. – Вместо того чтобы прийти к Клавдию в первом акте и вонзить кинжал ему в ребра, он говорит, говорит и говорит. Мучает себя. Делает больно Офелии, – я сжимаю кулаки. – Ему просто нужно сделать то, в чем он поклялся в начале пьесы.

– О. Но тогда не было бы пьесы.

Я пожал плечами.

– В конце все умирают. Ни у кого нет хеппи-энда, Марти. Ни у кого.

– В этом и опасность драмы, разве не так? – через долгое мгновение сказал Мартин. – Тебя сдерживают строки и судьба персонажа, написанная драматургом. – Он наклонился вперед. – Но тебя, Айзек, ничего не сдерживает. На сцене, да. В настоящей жизни ты свободен.

«Чепуха».

Я не чувствовал себя свободным. Хармони сдерживал меня ролью, на которую я не проходил прослушивание. Сын жестокого алкоголика. Неудачник с провалившимся бизнесом. Меня выгнали из старшей школы. Я потенциальный преступник. Мне нужно было создать свою судьбу – выбраться отсюда. Конец истории. Сцена. Занавес.

Мартин посмотрел на мое напряженное выражение лица и вздохнул.

– Давай. Репетиция скоро начнется. Уиллоу к нам присоединится? – спросил он. – Недавно ей было не очень хорошо.

– Думаю, да, – ответил я.

Уиллоу написала мне, что ее прикрыли Энджи и ее мама, но без подробностей. Если папа Уиллоу еще не узнал о нас и кладбище, то она пока играет в пьесе. А мой живот будет сворачиваться от нервов, пока она не войдет в эту дверь.

Семь часов пришли и ушли. Уиллоу не появилась.

Джастин Бейкер приехал и одарил меня взглядом, полным презрения. Уиллоу обидела его, кинув на танцах и уехав со мной. Ему было наплевать на причины или ее чувства. Лишь его гордость имела значение.

В конце Лаэрт нанесет Гамлету смертельный удар, но и Гамлет убивает Лаэрта. Внезапно у меня появилось стойкое желание порепетировать эту сцену, чтобы обезоружить этого самодовольного маленького ублюдка и проткнуть его мечом.

«Боже, помоги собраться с мыслями».

В семь пятнадцать в дальнем конце театра появилась Уиллоу.

Я закрыл глаза от облегчения, снова открыл и уставился на нее. Смотрел, пока глаза не начали чесаться из-за необходимости моргнуть. Если бы я моргнул, она бы исчезла, а я хотел остановить это мгновение. Она казалась целой и невредимой и чертовски прекрасной в темной юбке и сером свитере. Она оглядела театр и, найдя меня, улыбнулась и помахала.

«Она будет в порядке».

Более чем в порядке. Даже с другого конца театра я видел небольшие изменения в ее походке. Словно часть ужасного груза, прижимающего ее к земле, сняли. Не весь. Я не знал, покинет ли ее это бремя когда-либо. Но она рассказала мне свою историю, и это немного помогло.

И все изменило.

Я понимал это по ее улыбке и по ее взгляду, обращенному ко мне. Нельзя выслушать такую историю и оставить все как есть. Даже пьяная вдребезги, она доверилась мне. Теперь я стал хранителем ее секрета, и ничто между нами не будет как прежде.

«И даже это не вся правда», – понял я. Сердце громыхало в груди. Все изменилось после того дня в кофейне «Дейзи».

– Простите, что опоздала, – сказала Уиллоу. – У машины спустило колесо.

– Бывает, – спокойно ответил Мартин. К нам присоединилась Ребекка, и они склонились над досками-планшетами.

– Мы собираемся прогнать второй акт, сцену вторую, – сказала она.

Уиллоу нахмурилась, потянувшись в сумку за сценарием.

– Это… простите, что это за сцена?

– Твое присутствие необходимо только в виде духа, – сказал Мартин. – Второй акт, сцена вторая, твой дорогой старик отец Полоний, – он показал на себя, – говорит королю и королеве, что узнал о причине безумия Гамлета. Или так ему кажется.

Он вытащил свернутый в рулон лист из заднего кармана.