Боже, спаси президента - Кларк Стефан (2011)

— Ага! — Один из гольфистов заметил нас с Элоди и направился в нашу сторону. Он крепко пожал мне руку и представился: — Шарль-Анри.

Ага, это, значит, Бабу.

— Пол Уэст. Enchanté, — вежливо поклонился я.

— Пойдемте, пойдемте.

Бабу втянул меня в комнату, и я проделал круг по гостиной, как на любой вечеринке, представляясь всем по очереди и немедленно забывая имена. Тем, кто выглядел старше меня, я учтиво пожал руки, а некоторых девушек помоложе поцеловал в щеку (следуя указаниям пальчиков с безукоризненным маникюром), хотя и чувствовал на себе неодобрительный взгляд Му-Му. Поцелуи возвышали меня до статуса гостя, а не ремесленника.

Девушка, стоявшая за диваном, и спереди оказалась такой же привлекательной, как и сзади. Она сказала, что ее зовут Sixteen[81] и что она — сестра Валери.

— Sixteen, — повторил я, думая о том, какое ей дали странное имя. Возможно, у девушки так много братьев и сестер, что ее родителям пришлось перейти на числительные.

— Английское имя?

— Нет, — покраснела она.

— Это капелла, Пол. В Ватикане. — Элоди посмотрела на меня как на полного идиота.

До меня наконец дошло.

— По-английски мы называем ее Sistine chapel[82], — рассмеялся я. — С Ватиканом вообще все запутано, не так ли? Мы зовем папу Римского Бенедикт, а вы — Бенуа. Не знаю, почему бы им не… — Ощутимый удар по щиколотке, нанесенный Элоди, напомнил мне, что тема религии — не из тех, которые следует развивать.

— А с матерью Валери, Мари-Анжелик, вы уже познакомились? — спросил Шарль-Анри, он же Бабу.

— Ах да, имела удовольствие, — ответила за меня Му-Му, при этом лицо женщины напряглось, как если бы на нос ей села оса. Очевидно, она считала грехом одно уже только слово «удовольствие».

— А это моя мать, — объявил Бабу.

Я учтиво склонился, чтобы пожать руку пожилой дамы, сидевшей с прямой спиной в центре дивана. Как лучшие из диктаторов, она была очень маленькой — деспот в миниатюре. У нее было гладкое, изрядно припудренное лицо, не по возрасту яркие светло-карие глаза и каштановые волосы, уложенные в идеальную прическу. Одета она была в кардиган и зеленую блузку, жемчуг на морщинистой шее. На лице — выражение благосклонного превосходства, как если бы я был пуделем, которого принесли сюда, чтобы приучить к туалету.

— Enchanté, madame de Bonnepoire, — сказал я, прилагая усилия, чтобы не раздавить ее хрупкую ручку. — Или вы позволите мне называть вас Бабуля?

У меня за спиной раздался тихий стон Элоди, Сикстин хихикнула. Я всего-то хотел продемонстрировать бабушке, что слышал, как ласково называет ее Валери, а вместо этого допустил очередную оплошность. Сначала выбрал неправильную подъездную дорожку, а теперь вот оплошал с именем.

— Нет, — ответила она, — вы можете звать меня мадам. В случаях, когда вместе с «мадам» используется фамилия, приставка «де» отпадает. Поэтому обращайтесь ко мне «мадам Боннпуар».

— Enchanté, мадам Боннпуар, — поправился я. — У вашей семьи — потрясающе красивый замок.

— Bastard[83], — перебила меня. Му-Му.

Я постарался понять, что еще сделал не так. Может, она подумала, что я заигрываю с Бабулей?

— Месье, это не замок, — объяснила Бабуля, заметив мое замешательство, — а типичный большой дом. Бастард.

— А… Ну, в таком случае, у вас чудесный бастард. — Кто я такой, чтобы спорить?

— Бастид, — сказала Элоди, поправляя мое произношение.

— Ну да.

— Вы опоздали на кофе, — проговорила Му-Му, — но для вас мы сделаем исключение. Сикстин?

— Не хотел бы ты… — начала Сикстин, но Му-Му издала кашель простуженного верблюда. Девушка покраснела и начала заново, на этот раз употребив «вы» вместо фамильярного «ты».

Оставалось взмолиться, чтобы к кофе принесли пару килограммов сыра и пачку печенья.