Один за другим - Рут Уэйр (2022)

— Очутившись в «Снупе», я поняла: ничего подобного, волшебства не произойдет, я не превращусь за ночь в прекрасного лебедя. Ева и Тофер, даже Эллиот и Рик в какой-то степени… они другие, удивительные и прекрасные еще от рождения. А я — нет. Я никогда не стану лебедем. Мне следовало смириться. Знаешь, работу я выполняла хорошо. Действительно хорошо. «Снуп» преуспевал. И я переживала за него — за них. Поэтому, когда перед выпуском приложения у фирмы возникли проблемы с привлечением средств, я предложила Тоферу с Евой бабушкин капитал. До сих пор помню их потрясение.

Я смеюсь. Ну и лицо было у Тофера, когда я заговорила посреди совещания: будто офисное кресло вдруг обрело голос и нашло решение финансовых трудностей.

— Они поняли, что недооценили меня. Что девочка, которая подает кофе и ведет протокол, — реальное человеческое существо, способное разбираться в бухгалтерских ведомостях и вникать в проблемы компании. На меня впервые обратили внимание. Ева предложила выплачивать долг с процентами по очень выгодной ставке. В результате я получила бы в полтора раза больше, чем вложила. Тофер же… Тофер пригласил меня в свой кабинет и велел просить долю в компании. Настаивать на получении акций.

Я понимала, что это рискованно. Рик разложил все по полочкам: деньги вернутся ко мне не скоро, а в случае разорения фирмы я вообще все потеряю. Тофер же… ты не представляешь, какой он. Сплошное обаяние. Умеет внушить, будто ты для него важнее всех, будто он печется исключительно о тебе, а для твоих денег не найти рук надежней. В общем, я остановила выбор на акциях. Тогда мне казалось, что Тофер щедр со мной. Проявляет заботу… — Я не отрываю взгляд от пламени, его язычки отпечатываются на сетчатке моих глаз, норовят выжечь воспоминания, но безуспешно. — Тогда я не знала того, что знаю сейчас: Тофер считал, что в случае разногласий данная ситуация сыграет ему на руку, что он сумеет нажать на меня и получить мой голос.

Я замолкаю. Говорить почему-то становится трудно. Хорошо, когда можно облегчить душу. Эрин умеет слушать, и я словно вскрываю нарыв — из него наконец выходит гной, который копился с той ночи. Только это еще и больно. Я сглатываю, ощущаю, как пересохло в горле, и в голову приходит идея.

— Давай я приготовлю чай? — говорю.

— Что? — недоверчиво переспрашивает Эрин.

Ее удивление понятно: посреди моих откровений вопрос звучит не к месту.

— Чай. Не знаю, как ты, а я очень хочу пить.

— Чай? — повторяет она, словно слышит слово на иностранном языке; затем неуверенно смеется. — Чай… это здорово. Я бы с удовольствием выпила.

Мы дружно хромаем в кухню, где я отыскиваю две чистые чашки, а Эрин достает чайник и пакетированный чай.

— Молока, увы, нет, — сообщает она, подставляя чайник под кран. — Вчера закончилось.

Ждем, пока наполнится чайник, однако звука текущей воды не слышим. Тут я вспоминаю — и Эрин, судя по лицу, тоже.

— Трубы, — объясняет она очевидное.

— Наберем снега?

— Н-наверное…

Тон у Эрин нерешительный, она не хочет покидать шале. Ничего удивительного, я тоже не горю желанием. Мы обе понимаем, что при выходе на улицу одна из нас получит шанс запереться внутри. Вторая же, оставленная снаружи, скорее всего, замерзнет насмерть. Впрочем, перед входной дверью намело много снега, и если все организовать правильно, то покидать шале никому не придется.

— Давай ты откроешь дверь и постоишь возле нее с чайником, — предлагаю я. — А я наберу снега из сугроба.

Эрин кивает, на лице читается благодарность за то, что я взяла на себя более опасную роль. Сугроб перед дверью высокий, из шале так просто не выйдешь, нужно на этот сугроб вскарабкаться, поэтому вытолкнуть кого-то из двери на улицу было бы крайне трудно, но все-таки возможно.

— Спасибо, — говорит Эрин.