Один за другим - Рут Уэйр (2022)

Да, прирожденная. Я вообще-то не спортивная. Мне не даются командные виды спорта или бессмысленный бег по кругу. Я ненавидела скакать с красным лицом, обливаться потом, чувствовать, как под липкой футболкой все противно трясется, слушать вопли одноклассниц — мяч, давай пас, Лиз, да не туда, о боже, Лиз!.. Мне хотелось сбежать подальше и спрятаться.

Лыжи — совсем другое. Лыжный спорт — он одиночный. И стратегический. Нужно думать на ходу, принимать молниеносные решения, которые могут либо спасти жизнь, либо пустить кубарем под откос на скорости сто километров в час.

Лыжи я любила и возвращалась в горы во время выпускных экзаменов и дважды в университете. Находила самые дешевые варианты: автобусом в Болгарию, где жила в бетонном монолите советской эпохи; бюджетной авиакомпанией в Румынию, в съемную комнату с кухней и запахом ветчины из вентиляции. Оно того стоило. Стоило голодать, экономить и всю ночь ютиться на жестком сиденье автобуса, летящего по немецкому автобану.

В дни моей работы в «Снупе» начальство однажды организовало корпоративный лыжный поход — чтобы произвести впечатление на инвесторов. Меня, ясное дело, не пригласили. После увольнения и устройства на новое место я начала ездить в Альпы каждый год, иногда даже по два раза. И стала очень хорошей лыжницей. Не такой, как Ева, которая каталась ежегодно чуть ли не с пеленок. Тем не менее — почти такой. В Сент-Антуане я была дважды. Так что Ле Сорсье знаю прекрасно.

Она сошла с подъемника, я окликнула ее от ограждения — мол, крепление заело. Ева подъехала вплотную, склонилась над моим ботинком, и тут я толкнула ее изо всех сил. Она спиной перелетела через низкий защитный барьер, кеглей покатилась по склону и затормозила на толстой нетронутой полоске снега у самой пропасти, молотя лыжами в воздухе. Не вышло, подумала я. Сейчас Ева отползет от узкого снежного края, заберется обратно наверх, к ограждению, и спросит, что я тут устроила.

Раздался едва уловимый звук — будто вздох. Снежная кромка начала съезжать и крениться, у основания побежала трещина. Ева в ужасе застыла, глядя мне в глаза, протянула руки, словно моля о спасении, а в следующий миг кромка рухнула, и Ева исчезла.

Я немного выждала, затем расстегнула комбинезон и сняла надетую под него ярко-красную куртку. Натянула ее поверх своего темно-синего лыжного костюма, укуталась шарфом, поправила защитные очки. После чего развернула лыжи носками к трассе и начала спуск по Ле Сорсье.

Я солгу, если скажу, что трудно не было. Было. Ле Сорсье коварно петляет и извивается, она полна отвесных обрывов, крутых поворотов, на которых перестает биться сердце, и вертикальных ледяных щитов, где мне оставалось лишь одно — управляемо падать. Не знай я трассу настолько хорошо, она бы меня сгубила.

На полпути я остановилась перевести дух и унять дрожь в ногах — тогда-то и увидела наверху в кабинке Ани с Карлом. Я без опаски подняла голову им навстречу, ведь защитные очки и надвинутая на лоб шапка закрывали мое лицо, и зрители в кабинке ни за что не определили бы, на ком надета примечательная ярко-красная куртка. Я помахала лыжной палкой, обеспечивая себе алиби; Ани заметила и помахала в ответ.

Мне, как всегда, не повезло, и она заметила кое-что еще: пустые кабинки подъемника, возвращавшиеся в долину. Кабинки, которые должны были везти в Сент-Антуан меня.

Прошлой ночью я увидела озарение в глазах Ани, застывшей в дверях моего номера. Увидела, как она складывает одно с другим, как на смену сомнениям приходит ужас, как лихорадочно мозг ищет отговорку. Ани вдруг расхотела беседовать со мной дальше. Она мечтала уйти, а я не могла придумать ничего, кроме как зажать ей рот рукой и втащить к себе в номер.

Решение нашлось сразу. Я возблагодарила счастливую звезду за бессонницу Тайгер и за мою интуицию, накануне подсказавшую прикарманить ключ Дэнни.