Переплет - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

— Что же? Что?

Хамилтон, оборвав фразу, нахмурился.

— С памятью у меня что-то кошмарное. Разумеется, из-за любви. Только что помнил…

— Так что же сказала Молли?

— А теперь забыл. Зато вспомнил, что меня просили передать тебе, как только ты приедешь. Любопытно, как часто бывает — называешь имя, и это подстегивает память! Сказал «Феррис», и мне тут же вспомнилось: а ведь Феррис передал для тебя сообщение.

— К черту Ферриса!

— Попросил, когда увижу тебя, передать, что утром тебе звонила женщина. Он ей объяснил, что живешь ты в гостинице, и посоветовал перезвонить туда, но она ответила — ничего, неважно, она все равно сюда едет. И добавила, что она — твоя старая знакомая по Ист Гилиэду.

— Да? — безразлично обронил Джордж.

— Фамилия, если не перепутал, не то Даббс, не то Таббс, а может, и Джаббс или… ах, да вот! Вспомнил! Память-то у меня лучше, чем я предполагал. Мэй Стаббс. Вот как ее зовут. Говорит тебе что-то это имя?

ГЛАВА IX

Легко и небрежно бросив имя, Хамилтон ненароком взглянул вниз и заметил, что у него развязался шнурок. Наклонившись его завязать, он не заметил, как изменилось у Джорджа лицо, и не услышал (ведь он был из тех, кто даже простейшей задаче отдает все внимание своего великого ума), как тот с присвистом чем-то подавился. Мгновение спустя, однако, он заметил какое-то движение и, оглянувшись, увидел, что ноги Джорджа странно вихляют.

Хамилтон выпрямился. Теперь он видел Джорджа прямо перед собой, во весь рост, и сразу убедился, что переданное сообщение угодило в центр нервной системы его друга. Симпатичное лицо подернулось зеленоватым отливом. Глаза выпучились. Нижняя челюсть отвисла. Ни один человек, хоть раз побывавший в кино, ни на миг не усомнился бы, что Джордж выражает глубочайшее смятение.

— Джордж, дорогой мой! — встревожился Хамилтон.

— Че… чу… чте… — Джордж судорожно глотнул. — Что за имя ты назвал?

— Мэй Стаббс. — Хамилтон с неожиданным подозрением взглянул на друга. — Джордж, расскажи-ка мне все! Незачем притворяться, что это имя тебе незнакомо. Совершенно очевидно, что оно всколыхнуло в тебе потаенные и явно неприятные воспоминания. Очень надеюсь, Джордж, что это не брошенная невеста. Не сломанный цветок, который ты бросил погибать у дороги!

Совершенно ошалелый Джордж таращился в пространство.

— Все кончено! — еле ворочая языком, выговорил он.

— Расскажи мне все, — смягчился Хамилтон. — Мы ведь друзья. Я не стану судить тебя строго.

Внезапная ярость расплавила лед оцепенения.

— А все священник виноват! — страстно вскричал он. — Мне сразу как стукнуло — дурной знак! Ух, вот райское местечко был бы наш мир, если бы священники не грохались со стульев да не подворачивали лодыжки! Все, я погиб!

— Кто такая Мэй Стаббс?

— Знал я ее в Ист Гилиэде, — безнадежно поведал Джордж. — Мы, вроде как, были помолвлены.

— Ты неряшливо построил фразу, — поджал губы Хамилтон, — что, возможно, и простительно при данных обстоятельствах, но, вдобавок, я не понимаю, что значит в данном случае «вроде как». Человек или помолвлен, или нет.

— Не там, откуда я приехал. В Ист Гилиэде есть такое… молчаливое взаимопонимание.

— И между тобой и мисс Стаббс оно было?

— Ну да. Так, детский роман. Сам знаешь, как это бывает. Ты провожаешь девушку разок-другой из церкви. Приглашаешь на пикник… Над тобой начинают из-за нее подшучивать… Ну и вот вам. Видимо, она решила, что мы помолвлены. А теперь прочитала в газетах про мою свадьбу и прикатила устроить шум.

— Вы с ней что, поссорились?

— Да нет. Так, разбежались в разные стороны. Я думал, все кончено и забыто. А когда увидел Молли…

— Джордж, — опустив руку на плечо друга, перебил Хамилтон, — послушай меня очень внимательно, сейчас мы подошли к сути дела. Писал ты ей письма?

— Десятки. Уж, конечно, она их сохранила! Клала, наверное, под подушку.