Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

Черт! Он и забыл, что выдал себя за хирурга. Вот почему за обедом Ульяна приставала к нему с вопросом, правильное ли лечение назначили ее мужу, и рвалась показать какие-то назначения.

– Вы так резко осадили Ульяну Степановну… – сказала Татьяна. – Вам часто приходится отбиваться от расспросов такого рода?

– Бывает… – Он судорожно пытался вспомнить, в чем заключалась резкость. Вроде бы он просто ответил, что ничего не понимает в отравлениях. – А вам?

Она улыбнулась.

– Я архитектор. Нам легче, чем юристам и врачам. Поверьте, никто не хватает архитектора за руку с просьбой сказать, что не так с его домом.

– А что обычно не так с домами? – заинтересовался Бабкин.

– Система пожарной безопасности, – ответила она, не задумываясь. Поймала его удивленный взгляд и рассмеялась. – Это мой пунктик. Я в любом здании в первую очередь смотрю на то, как реализована защита от пожара. И, знаете, ответ «из рук вон плохо» звучит куда чаще, чем мне бы хотелось. Причина не в злом умысле, а в отсутствии продуманных решений. Например, ступеньки слишком узкие, они годятся для медленно идущего человека, но бегущий непременно споткнется и задержит остальных… Или распахнувшаяся дверь отсечет поток людей, спасающихся от огня. Всего на несколько секунд, но даже микроскопические задержки играют роль.

Бабкин понимающе кивнул.

– Простите, я оседлала любимого конька, а для несведущих это утомительно.

Улыбка зарождалась в ее глазах, затем перебегала на губы, лицо озарялось ею, но когда уже казалось, что вот-вот сорвется тихий смех, Татьяна будто спохватывалась – и все гасло. «Как бабочку прихлопывают сачком», – подумал Бабкин.

Он запротестовал и сказал, что вовсе не утомительно, как раз наоборот. И вообще, он рад поводу расширить горизонты. А то все инфекции да раны, раны да инфекции…

– Это предмет нашего давнего спора с коллегой. Не пожарная безопасность как таковая, но удобство людей, в широком смысле.

– О чем здесь можно спорить? – удивился Сергей.

Ему нравилось, как она говорит о своей работе. Он подумал, что она любит жестикулировать, смеяться, сидеть на подоконнике, как Илюшин, от всей души костерить напортачивших строителей, – и все это яркое, живое, чувственное, местами злое, веселое и сильное спрятано под железную броню. Все закупорено. Защищено. Но передвигаться в этой броне невозможно. Да и дышать-то с трудом.

Татьяна отбросила челку и покачала головой.

– Понимаете, Сергей, есть принципиальная разница в том, как мужчина-архитектор и женщина-архитектор подходят к проекту. Мой коллега – как раз мужчина со всеми вытекающими.

– Поясните!

Татьяна нашла взглядом Антона, помахала ему.

– Только если вы обещаете никогда не пересказывать наш разговор ни одному человеку, имеющему отношение к проектированию зданий!

– Скальпом своим клянусь, – сказал Бабкин. – То есть, тьфу, скальпелем.

– Женщина подходит к проекту как хозяйка. Она представляет себя внутри здания, мысленно проходит по этажам, воображая, как будет пользоваться тем, что здесь появится со временем. Что важно для хозяйки? Чтобы внутри было просторно и удобно. Чтобы пространство было организовано логично и разумно. И, конечно, красиво! Она отталкивается от внутреннего наполнения и лишь затем переходит к внешнему.

– А мужчина?

– А мужчина возводит памятник себе, – засмеялась Татьяна. – Когда задуманное им построят, заказчик будет плеваться, а проезжающие мимо в автомобилях говорить: какой восторг! Вот идеал мужчины-архитектора! Он ориентируется на тех, кто едет мимо, а не на тех, кто будет пользоваться плодами его трудов.

– Не любите вы своего коллегу, – заметил Сергей.