Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

За четыре часа Сергей убедился, что отпечатков Богуна ему не видать. У него мелькнула мысль напоить Григория до скотского состояния, чтобы прокатать пальчики у бесчувственного тела, но он отбросил эту идею как бесперспективную. Во-первых, Богун держал себя трезвенником. Во-вторых, не хотелось ронять лицо при архитекторше. Мало того, что женат, с тремя детьми и обольстил девицу, годящуюся ему в дочери, так еще и алкаш.

Он успел пять раз обругать себя за выбор профессии. Виктор Петрович обратился к нему с вопросом о своем давлении, и Бабкин не смог припомнить сходу название этого чертова прибора с манжетой. Сказал: «Манометр»! Ладно, приняли за врачебный юмор. Потом невеста Богуна подкатила с расспросами. У него начисто вылетело из головы, что Варвара – медсестра! Держала она себя очень почтительно, но спрашивала-то о больнице, в которой он практикует! Пришлось оклеветать Центр имени Пирогова.

В общем, неловкость на неловкости.

И еще Богун мрачнел с каждым часом. Бабкин, чье внимание было сосредоточено на фигуранте, подмечал, что Григорий отводит взгляд от Варвары, резче жестикулирует. Пару раз он принимался цедить слова сквозь зубы, но быстро спохватывался. «Контролирует себя, собака злая. Давай, мужик, расслабься. Должен же ты где-нибудь проколоться».

Но когда это случилось, Бабкин оказался не готов.

После шашлыков все разбрелись кто куда. Кристина объяснила, что у них не принято разъезжаться сразу. «Чтобы не создалось впечатления, будто мы собрались только ради жратвы».

Устав от бесплодного дня, Сергей сел на скамейку, глядя, как удлиняются тени. Хорошо здесь одному… Он надеялся, что у него есть минут десять, прежде чем Кристина обнаружит его укрытие.

За углом послышались шаги, Богун чертыхнулся – Сергей узнал его по голосу. Ветер донес запах сигаретного дыма.

– А кто это к нам идет? – оживленно спросил Григорий.

Бабкин был уверен, что ответит Варвара, но вместо этого услышал:

– Это я иду! Антон!

– Да я уж вижу, что ты… А чо лицо какое грустное? Тебя обидел кто, Антоха?

– Меня прогнали…

Бабкин не видел пацана, но ясно представил, как тот обиженно оттопыривает губу. Он басил, точно расстроенный маленький медвежонок, которого то ли пчелы искусали, то ли заяц лягнул…

– Кто тебя прогнал?

– Мальчишки. Старшие.

И тут Антона прорвало. Он быстро заговорил, жалуясь и время от времени шмыгая носом.

В песочницу пришли мальчики постарше и возвели башню. Нет, не башню – целую крепость! И вырыли ров вокруг широкой стены, и укрепили палочками запасные ворота! По дощатому мосту через ров стали ездить машины с продовольствием. У Антона тоже была машина. «Вот! Голубая!» – сказал он таким отчаянным голосом, что у Бабкина дрогнуло сердце.

И его вместе с прекрасной голубой машиной прогнали! Сказали, что он не может здесь играть! Что он все разрушит, что у него попа толстая, что ему только куличики лепить с девочками, а здесь важное дело, не для таких карапузов, как он. И велели ему уходить. Потому что крепость все разрасталась, и тот участок песочницы, где играл Антон, изъяли под склад для хранения боеприпасов.

Закончив эту душераздирающую историю, мальчик сообщил:

– Я почти и не плакал!

«Как родители это выносят? – ужаснулся Сергей. – Это невозможно». Будь это его ребенок, он бы понятия не имел, что делать. В его душе боролось желание сравнять крепость с землей, закопав в нее тех, кто посмел обидеть безобиднейшего пацаненка, и понимание, что взрослый ответственный человек должен выбирать другие способы для взаимодействия с детьми.

Ему вспомнился поганец, которого он оттаскал за ухо.

Слава Богу, у него нет своих детей. Он последний человек на земле, который способен кого-то воспитывать.

«Нет, последний – Илюшин…»