Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

Он не мог, как ни старался, найти в ней ни любопытства, ни чисто женского интереса заскучавшей бабы, обнаружившей годного человеческого самца. Голубые глаза с морщинками, рыжеватая челка с сединой, выбивающаяся из-под платка. Он чувствовал только ровное дружелюбие, исходящее от нее, ничего более. И какую-то прозрачную отстраненность. Кажется, она с такой же естественностью поставила бы блюдце с молоком для кошки. За ее гостеприимством не стояло ни тайной мысли, ни тихого расчета.

Интересно, они здесь все такие?

От ухи он отказался, попросил воды. Когда она принесла большую чашку, вспомнил, что не представился.

– А я Марина, – сказала женщина. – Умер наш Гриша?

– Я не знаю, – честно сказал Бабкин. – В Москве появился человек, который называет себя его именем. Но у меня есть сомнения на этот счет. Посмотрите, пожалуйста, фотографии. Вы сможете вспомнить Григория?

Первым он показал ей москвича. Марина надела очки, заправив дужки под платок, склонилась над экраном.

– Не Гриша это, и не похож совсем. Может быть, однофамилец?

– Он рассказывает, что вырос в Зеленце.

– Я такого мужчину не помню.

– А вот этого?

– Ой, это Гриша! – обрадовалась она. – Точно такой, как был! Ну какой красавец!

– Разве? – усомнился Бабкин.

– Добрый он, – пояснила Марина. – Добрые все красивые.

Бабкин отпил воды, оказавшейся ледяной, – у него заломило зубы – и спросил, каким в детстве был Григорий.

Женщина сняла очки, задумалась.

– Бывают люди, которые всю жизнь по одному руслу текут, – сказала она. – Какими родились, такими и растут. Не меняются. Гриша и мальцом был добрый: ни собаки не обидит, ни кошки, ни ребеночка. И в подростках ходил душевным, скромным. Что еще? Слова я от него дурного не слышала. Чтобы матом – ни-ни! Очень к миру был приветливый.

– Как? – переспросил Сергей.

– Злого не ждал от людей. Не потому что доверчивый или глупый, просто лишнего страха в себе не держал. Хороший был Гриша. Может, в дружбе неразборчивый… Он здесь с одной компанией связался… Такие ребята, что мы на ночь от них не то что двери – окна думали ставнями закрывать! Но сам ничего плохого не делал. Не воровал, не дрался. Их тоже не осуждал. Ровно как-то ко всем… А чтобы сам – ни за что! На него как-то раз поклеп возвели: мол, обокрал продуктовый с дружками-приятелями. А я сразу сказала: быть такого не может. Хоть режьте меня, не верю. Так и оказалось. Не было его там, зря оклеветали. Но я почему-то думала, что счастливой жизни у Гриши не будет, – добавила она, помолчав. – Раз вы приехали, а кто-то другой живет под его именем, видно, так и вышло. Вот про этого, второго, я бы сказала: где ни сядет, там и запачкает. У бабушки моей была такая присказка. Простите, если зря обидела человека…

– Нет, вовсе даже не зря, – пробормотал Бабкин, впечатленный точностью этой характеристики. Доброта добротой, но в проницательности этой женщине нельзя было отказать.

Он расспросил, когда Богун уехал из поселка, знали ли о нем что-нибудь местные жители… Оказалось, Григорий поначалу работал в Сыктывкаре, затем уехал в Казань, и на этом следы его терялись. Он не возвращался в родной дом последние десять лет.

– Может, писал старым друзьям, – сказала Марина, – но ведь и они разъехались. Молодежь в основном переезжает в Сыктывкар, здесь мало кто остается. С нами он не поддерживал связи, я все жалела, что дом пропадает. Хоть бы продал кому… Место хорошее у нас. Вид какой, правда? Сколько ни смотрю, не надоедает.

Бабкин согласился, что этот вид не может надоесть.

– Вы уж, пожалуйста, если найдете Гришу, скажите, что мы его часто вспоминаем, – попросила она. – Надумает вернуться – здесь все ему будут рады.

– Я позвоню, когда что-нибудь разузнаю, – пообещал Сергей.

Он записал ее телефон, попрощался и вышел.