Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

Сыктывкар встретил его такой же погодой, как в Казани: солнечно, ветрено. Сонных пассажиров погрузили в автобус, который с большим достоинством прополз по летному полю пятьдесят метров и, хрюкнув, остановился. Сергей быстрее преодолел бы это расстояние пешком. Он усмехнулся и вошел в здание аэропорта.

От Зеленца его отделяло меньше тридцати километров. С тем, чтобы добраться до села, не должно было возникнуть никаких сложностей, – так полагал Сергей. Однако первый, а за ним и второй таксист, услышав о пункте назначения, отказались от поездки. Третий, к которому Бабкин подошел со своей сумкой, покачал головой.

– А в чем проблема? – поинтересовался Сергей.

– Дорога, – скупо ответил шофер.

Дорога дорогой, однако общественный транспорт до села как-то доезжал. Бабкин с тоской подумал, что придется тащиться на автобусе.

«Сам напросился». Никто не заставлял его заниматься этим делом.

Он подхватил сумку, но к нему подъехала неопределенного цвета «Лада». Если бы это была лошадь, Сергей использовал бы глагол «приковыляла». Водитель перегнулся через пассажирское сиденье и спросил в открытое окно:

– Куда вам?

– В Зеленец.

– Туда-обратно или только туда?

– Как получится. Но вообще планирую вернуться. Мне там кое-кого найти надо…

– Садитесь.

Пока они медленно выруливали от аэропорта, Бабкин пытался вспомнить датское слово, на первый взгляд невоспроизводимое, точно названия диванов в «Икее», которое, как он где-то прочел, означает вечно попадающий в аварии или ломающийся автомобиль. Уликкесбилен, кажется. Он не знал, правда ли такое слово существует или это журналистская выдумка, но чувствовал, что сейчас он определенно находится в уликкесбилене.

Водитель был стар, смугл и молчалив. Он даже не спрашивал, прилетел ли Бабкин из Москвы и как там погода. Они ехали неторопливо; Сергей с интересом рассматривал город, в котором прежде не бывал. Он мимоходом удивился, что аэропорт расположен в центре, хотел спросить, как живут люди в домах под рев взлетающих и садящихся самолетов, но подумал и промолчал. Лезть еще со своим любопытством приезжего…

– Уездная больница, – сказал водитель, заметив, что Бабкин обернулся на двухэтажное здание красного кирпича. – Дочка моя там родилась.

Бабкин неопределенно угукнул. Его занимал вопрос, когда начнется дорога, – та самая, из-за которой трое таксистов отказались брать заказ.

Первые ямы появились минут через сорок. По грязной обочине мимо них вереницей шли пешеходы, многие с детьми. Дорога выглядела так, будто ее бомбили. Кое-где в ямы была подсыпана галька, издалека похожая на попкорн. Водитель объезжал их со всем старанием, но пару раз тряхнуло ощутимо, несмотря на малую скорость.

– Нормальная дорога, – подал он голос, словно возражая пассажиру на невысказанную критику. – Тут в некоторых местах на тракторе не проехать!

– Подвеска не накроется? – спросил Сергей.

– Я ее каждый год перебираю.

Они миновали церковь с коричнево-красной крышей и маковками, березовую аллею, панельные пятиэтажки с жирными серыми швами.

А затем Бабкин увидел Вычегду. Река синела и блестела, так что больно становилось глазам, и он стал смотреть на густой темно-зеленый ворс леса за рекой.

– Адрес-то какой? – спросил водитель.

Бабкин назвал.

– А, это нам в другую часть… – Он свернул, и они оказались на деревенской улице, где драный петух ходил туда-сюда через дорогу, как хозяин. – А трасса почему разбита – она из-за карьера разбита.

– Какого карьера?

– Песчаного. В Парчеге. Могу вас туда потом отвезти. Хотя смотреть там нечего.

– А где есть чего? – Бабкин никак не мог понять, что его смущает, пока не осознал: тихо было вокруг. Ни привычного шума машин, ни детских криков.

– Допустим, село Ыб. Красивое. Церковь старая, Вознесения Господня…

Сергей отвлекся от созерцания окружающей местности.

– Как вы сказали?