Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

На заднем фоне у Макара что-то позвякивало, негромко разговаривали люди.

– Значит, смотри, какая любопытная история. В датах могу сейчас наврать, я за рулем, материалы дела в телефоне, но изложу тебе суть. – Илюшин согласно угукнул. – Жил-был некто Николай Голованов, работал водителем, сначала в Казани, потом в Москве. В июне две тысячи восьмого года двадцатидвухлетний Николай Дмитриевич выехал из Москвы, чтобы, двигаясь через Белоруссию, доставить в Польшу фуру, груженную конфетами и шоколадом.

– Ты сказал, Голованов? – переспросил Илюшин.

– Да. Слушай дальше. Николай в свои юные двадцать два года был одним из звеньев в цепи, занимавшейся нелегальными иммигрантами, в первую очередь из Афганистана. В фуре за водительской кабиной был сделан отсек, в котором через границу тайно провозили людей. Обычная история. Неизвестно, сколько таких поездок успел сделать наш Коля, но сколько-то явно успел, потому что в этой цепи он был не обычным шофером, который не задает лишних вопросов, а человеком, самостоятельно принимавшим решения. Теперь спроси меня, какое опрометчивое решение принял двадцатидвухлетний Голованов?

– Какое?

– Вместо четверых он загрузил в свой потайной отсек восемь человек. Две семьи из Джелалабада, трое несовершеннолетних. Надо тебе объяснять, что поступок был продиктован не жалостью, а жадностью? За один рейс можно было заработать вдвое больше, чем обычно, и он утрамбовал их в эту коробку, как селедок в бочку.

Сергей обогнал фуру и вернулся в правый ряд.

– Васильева Бужа, – прочитал он вслух название на указателе.

– Что? – не понял Макар.

– Не обращай внимания. Будили, должно быть, здесь какого-нибудь Василия злые татары…

– Я смотрю, ты в приподнятом настроении, – заметил Макар.

– Вообще – да, хотя уголовное дело этого козла не добавило мне веры в людей. Но я хотя бы не зря мотался туда-сюда. Восемь человек. Николай взял у этих несчастных деньги и повез их в Польшу. Оттуда, скорее всего, они самостоятельно перебирались бы в Германию, это накатанный маршрут. Дальше имело место то, что называют неудачным стечением обстоятельств. Во-первых, фуру Голованова задержали на таможне. Она простояла двое суток вместо четырнадцати часов, на которые рассчитывал Николай. Во-вторых, на дырки, просверленные во внутренней стене отсека, повалились плохо закрепленные коробки с грузом и затруднили доступ воздуха. Когда Голованов оказался в Польше, он доехал до Люблина: по их договоренности афганцев высаживали именно там. Забрался в фуру, разгреб коробки и обнаружил в потайном отсеке восемь трупов. Он перетрусил настолько, что даже не подумал спрятать мертвых. Бросил машину на одной из улиц города и удрал обратно через границу.

– На что он рассчитывал, интересно…

– Ни на что. Просто драпал. Уносил ноги. У него от страха мозги переклинило. Хотя, знаешь, не совсем! Я думаю, он надеялся через своих дружков на родине обновить документы и жить под чужой личиной. Но польские полицейские уже к вечеру обратили внимание на фуру. Заглянули внутрь. Увидели тела, потому что наш красавчик удрал, даже не завалив коробками вход в отсек. Дальше проще простого: пробили по номерам, выяснили, кто водитель, и связались с нашими. Голованова взяли здесь на третий, что ли, день, после возвращения. Запираться ему было бессмысленно, но своих он не сдал. Получил восемь лет.

– По году за каждого покойника, что ли?

– Я бы его за такое душегубство закатал лет на двадцать, но ты же знаешь наши суды… Короче, на восемь лет Николай был изолирован от общества. Вышел он в августе две тысячи шестнадцатого. Предыдущая часть истории для нас, в общем, значения не имеет. А вот та, к которой я сейчас перехожу, прямо связана с моим расследованием.

– Слушаю очень внимательно, – сказал Макар.