Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Евино упрямство, от которого мы с Ильей страдали дома, сейчас защищало ее от самодурства бабушки: стена, воздвигнутая между вражеской армией и осажденным городом.

Бабушка откинулась в кресле, ноздри ее едва заметно раздулись. Хитрая улыбка осветила лицо.

– А ты ведь не умеешь играть, – сочувственно протянула она. – Ай да Ева! Всех обманула, девка! Врет, что научилась, а сама запись родителям включает.

Она подмигнула Еве, как сообщнице, якобы очень довольная, что разгадала ее хитрость.

Я ждала, что дочь призовет меня засвидетельствовать правду, но этого не случилось.

– А вот и нет! – твердо возразила она. – Я умею!

– Врешь ты все. – Тон бабушки был безапелляционным. – Если умеешь, докажи!

– Не хочу!

– Неумеха, неумеха! Лгушка, врушка, мокрая лягушка! Бе-е-е! Неумеха, воображала! Воображала первый сорт, взял поехал на курорт, на курорте заболел и под лавкой околел!

Я не верила своим глазам. Дух маленькой злобной девочки вселился в мою немолодую свекровь. Она корчила рожи, высовывала язык; она дразнила Еву и кривлялась, поглощенная своим злым фарсом до такой степени, что позабыла обо всем на свете. Я воочию увидела, каким ребенком она была. Не ранимой испуганной малышкой, обросшей с годами ядовитыми колючками, а заводилой и главой разношерстной компании, харизматичной, сильной – и жестокой. Не позволяющей ни врагам, ни друзьям вставать у нее на пути.

Илья бросил на меня тревожный взгляд. Я коротко качнула головой: не вмешивайся, рано. Никогда прежде свекровь не показывалась в таком виде.

– Мне не нравится, когда ты со мной так разговариваешь! – твердо сказала Ева. Она покраснела, но слез не было и в помине.

– Ай! Ой! Сопля заморская! Вы поглядите на нее, не нравится ей! Фу-ты ну-ты ножки гнуты!

– Ты меня обзываешь! Так нельзя себя вести, это неприлично!

Я смотрела на нее и думала, что в моем детстве редкие дети могли сказать такое старшим. А девчонки возраста Евы почти все откуда-то этому научились.

Виктор Петрович завел гнусавую волынку об отсутствии уважения к старшим. Уважение здесь ни при чем. В Еве совсем нет страха, вот что меня восхищает в моей маленькой строптивой детке. Ярость, с которой Ульяна пыталась заставить ее сделать то, что втемяшилось ей в голову, была такой мощной, что продавила бы кого угодно, не только семилетнюю девочку.

Но как раз семилетняя девочка встала насмерть.

– Ты меня не любишь! Бабушку свою не любишь! – кричала Ульяна. – Бабушка для тебя в лепешку расшибается, а ты ей на паршивой гармошке сыграть не можешь!

– Как же мне тебе сыграть? Я же не умею! – ехидно выкрикнула в ответ Ева.

Цвет лица свекрови стал похож на кусок сырого мяса. Я испугалась, что ее хватит удар, и пыталась увести Еву, но какое там! Дочь гневно вырвала руку и обожгла меня негодующим взглядом. Волосы ее растрепались, в глазах блестели злые слезы, однако отступать она не собиралась. Нечто куда более важное происходило между этими двумя, чем спор об игре на гармошке. Откроет ли город ворота, чтобы осаждающие не подожгли его, или будет держаться насмерть, отстаивая свое право на независимость?

– Как ты смеешь с бабушкой так разговаривать?!

– А ты первая начала!

– А ты сказала, что не будешь мне играть!

– Потому что я не хотела, не хотела! Мне не нравится, когда меня силком заставляют!

– ДА МАЛО ЛИ, ЧТО ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ! – взревела свекровь во всю мощь своего голоса. – Вон твои отец с матерью сидят! Рожи постные! Ты думаешь, им, что ли, нравится? НИКОМУ НЕ НРАВИТСЯ! Все терпят! И ты будешь терпеть, дрянь малолетняя!

На дряни моя дочь заплакала.