Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

В Турции большое значение имеет понятие fearset – внешние черты. Человеческое тело – одеяние для души, и, следовательно, изучив физические черты, можно определить характер и темперамент. Но человек-птица, устроивший это место, был скрыт с головы до пят, даже больше, чем она привыкла скрывать себя, и его лицом был омерзительный клюв. Она могла судить о нем только по его речи и поступкам: человек-птица предложил ей убежище – не только место, где можно укрыться, но и настоящее уединение. Здесь, как оказалось, ей позволят закрыть лицо. Это первое проявление доброты с его стороны.

Фейра посмотрела на одну из монахинь, которая копала землю в саду. С её шеи свисал простой шнурок с деревянными четками, на котором висел небольшой металлический крест, поблескивающий на солнце. Точно такой же подарила ей Корона Кучина, и она всё ещё носила его на груди, с миниатюрным пророком-пастухом, висящим на кресте. Она сняла брошь с кружевной шали и бросила её в колодец. Затем повязала шалью голову и повернулась к нему.

– Я не буду помогать им, – сказала она и показала на Тезон. – Я буду помогать вам.

* * *

Человеку-птице понадобилось не больше часа, чтобы понять, что Фейра – настоящая находка для него. Когда колокола прозвенели четыре раза, он позвал её к себе.

– Хорошо, – сказал он. – С этого дня ты будешь сиделкой.

Фейра ничего не ответила. В гареме она занимала более высокое положение, но это было гораздо лучше, чем работа служанки.

– Сколько тебе платил архитектор?

– Один цехин в неделю.

– Значит я буду платить столько же.

* * *

Если Фейра думала, что её повысили, то она ошиблась.

Ее обязанности здесь были намного тяжелее, чем в доме Палладио. В первый день на острове она таскала грязные матрасы из-под больных, кормила и поила их, меняла повязки и ставила компрессы на бесконечные швы, которые находила на каждом пациенте. На неё произвело впечатление устройство Тезона, но до образцовой больницы было ещё далеко. Действительно, человек-птица хорошо изолировал больных, комната с дымом, в которую вели большие ворота, дезинфицировала доктора каждый раз, когда он входил и выходил, и пациентам было вполне удобно на тюфяках – насколько это было возможно. Его врачебные кабинеты были хорошо оборудованы, ботанический сад приносил плоды. Запасы продовольствия и воды находились снаружи, возле сторожки. Но больные лежали вместе, как селёдки в бочке, и никто, казалось, не заботился об их душевном состоянии.

Из разговоров с ними она поняла, что некоторые из них даже не знали, что их семьи совсем рядом. Освоившись немного, Фейра решила внести кое-какие изменения. Ведь это место было ничем не хуже других, где можно заработать пару цехинов, которые она прятала в своей желтой туфельке. Когда чума уйдет, и к городу вновь придут торговые суда, у неё накопится достаточно денег, чтобы уехать домой в Турцию.

В первый день, занимаясь с пациентами в Тезоне, она рассматривала османские слова, нацарапанные на стенах окисью железа. Это были всего лишь списки товаров – шелка и специи, медь и хлопок, но для неё они звучали, как стихи величайших поэтов. А ещё там были гербы кораблей, знаки, виденные ею ещё в детстве на судне своего отца и на бумагах, которые не уступали по своей красоте даже тугре, золотой подписи султанов.

Восточная стена Тезона была украшена удивительно реалистичным изображением османского корабля – похожего на тот, который её отец выводил в море. Она вспомнила, как стояла на холме, когда ей было не больше восьми, и смотрела, как он поднимает якорь в проливе. Тоска по родине причиняла ей почти физическую боль, и сердце согревала мысль о желтой туфельке с цехинами; она поможет ей добраться до дома.