Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

Аннибал считал все это глупостью, но даже ему пришлось признать, что когда остров зазвенел песней среди всех этих смертей, на сердце стало светлее, поэтому ему не хотелось, чтобы её непривычно красивый голос смолк в Тезоне. Однако, если бы все эти нововведения оказывали пагубное воздействие на здоровье пациентов, он сразу бы пресёк их. Но обманывать самого себя было невозможно, хотя он никогда бы не признался в этом Фейре: с тех пор как она появилась на острове, таблица смертности, которую ему приходилось заполнять собственной рукой каждый вечер возле своего одинокого очага, значительно сократилась.

* * *

Там, где смерть, есть и жизнь. Вскоре после приезда Фейры на остров у Валентины, девушки, недавно вышедшей замуж, начались приступы тошноты и обмороки. Человек-птица не интересовался женскими трудностями, но Фейра, которая много раз видела такие симптомы, поняла, что девушка носит ребенка. Черноволосая венецианка была слишком молода, чтобы стать матерью, тонкая, как ласка, с узкими бедрами, и Фейра уже предчувствовала неладное, но до этого было ещё далеко. Никогда не следует оставлять надежду.

Иногда Фейра гадала, как выглядит человек-птица, ведь она ни разу не видела его без маски. Временами она видела маску, лежащую возле отдельных дортуаров, которые она соорудила в Тезоне, и это значило, что он, вероятно, проводит одну из своих многочисленных операций; кропотливая работа, которой клюв может помешать.

В один из таких дней она без разрешения врача вытащила из его маски пыльные, старые и, на её взгляд, совершенно бесполезные травы. Сняв свой медицинский пояс, она достала из футляров и кармашков новые травы и потихоньку вложила их в клюв вместе с пучком лимонной мяты возле самого носа. Это не поможет и не навредит ему, но, как она надеялась, перебьет запах других растений, которые она положила туда. Затем она вернула маску на место – точно туда, где она лежала.

Фейра думала, что он снимает маску у себя в доме, стоявшем как раз напротив её жилища, через квадратную лужайку за Тезоном. Иногда она замечала у него свет по ночам: золотая полоска, обрамленная черным бархатом. Девушка представляла себе, как человек-птица сидит над медицинскими книгами, и завидовала ему; её руки жаждали перевернуть страницы книг. Однажды она подумала, не спит ли он в маске, и эта мысль развеселила её. Она не знала, сколько ему лет. Временами он говорил, как седовласый старец, но иногда ей казалось, что этот человек ещё совсем молод и недавно окончил медицинскую школу. Врач никогда ничего не обсуждал с ней, только давал краткие указания; в ней его интересовали только её медицинские знания. Этим он напоминал ей Палладио.

Она часто думала об архитекторе и Сабато и ждала новостей о них, когда человек-птица возвращался из города в конце каждого месяца. Он соблюдал свой договор с Палладио и посещал архитектора с каждой новой луной, а затем рассказывал Фейре о его самочувствии, но ничего более.

Она задумывалась, вспоминают ли они её. Палладио нуждался в ней как в знатоке Константинополя, а Сабато она напоминала женщину, которую он когда-то любил. А теперь человек-птица держал её у себя ради врачебных знаний, которыми она могла с ним поделиться. Столько разных Фейр, столько граней её существа! Она задумалась, найдется ли когда-нибудь человек, который захочет узнать её всю целиком.

Глава 28

Фейра старалась не терять бдительности.

Она чувствовала себя в безопасности дома, в Константинополе, – и лишилась всего, что когда-то было ей знакомо. Затем ей стало немного спокойнее в доме Палладио, но оттуда пришлось бежать. Этот остров был не самым лучшим местом, которое можно назвать своим домом. Однако здесь у неё было своё жилище, свои обязанности и человек-птица.