Холодное время - Фред Варгас (2017)

Амадей опустил руки и сжал кулаки. Адамберг глубоко вздохнул и поднял взгляд на кроны высоких деревьев. Самое трудное было еще впереди.

– Но он пропал, – продолжал Амадей прерывающимся голосом. – Понятное дело, он же не мог найти меня. Но я понял это гораздо позже. Долгие годы, каждый вечер, всматриваясь в парк, я ждал, что он придет. Но он так и не появился.

– Почему же, – сказал Адамберг. – Появился.

Амадей откинулся на спинку стула, обхватив голову руками, словно животное, которое незаслуженно ударили.

– Он сдержал слово, – продолжал Адамберг.

Виктор разогнул пальцы. Губы его были плотно сжаты.

– Вы на самом деле не узнали его? – Комиссар наклонился к Амадею. – Вот его, – он показал на Виктора, – Виктора, так называемого Виктора Мафоре.

Амадей повернул голову к секретарю отца так медленно, словно, закоченев, утратил способность управлять своим телом.

– Когда вы расстались, он был пятнадцатилетним долговязым, некрасивым, худеньким подростком, а десять лет спустя вы увидели мускулистого бородатого мужчину. Но его волосы, Амадей? Его улыбка?

– Я по-прежнему некрасив, – сказал Виктор с какой-то даже нарочитой небрежностью, пытаясь снизить торжественность момента.

– Мы с коллегами пойдем пройдемся. Оставим вас на несколько минут.

Сев на корточки в траве, Адамберг смотрел издалека, как они, сцепив руки, что-то говорили, перебивая друг друга. Амадей уткнулся Виктору в плечо, тот быстро провел рукой по его волосам, и четверть часа спустя они вроде бы немного успокоились. Он дал им еще пять минут и махнул своим помощникам, сидевшим на скамейке чуть поодаль – английскому костюму Данглара был противопоказан контакт с сырой землей.

– Следите за их пальцами, – сказал Адамберг, медленно подходя к столу. – Сгибая указательный палец, Виктор подает знак Амадею, чтобы он помалкивал.

– Вы не узнали его? – снова спросил Адамберг.

– Нет, – сказал Амадей с совершенно изменившимся взглядом, все еще держа Виктора за руку.

– Узнали, но на подсознательном уровне. Вы узнали его мгновенно, и приняли его, и полюбили простого секретаря своего отца.

– Да, – признал Амадей.

– Теперь займемся вами, Виктор, и вашими тайнами. Как ваша настоящая фамилия?

– Вы ее знаете. Мафоре.

– Да нет. Брошенному ребенку дают три имени, последнее из которых становится фамилией. Так что?

– Лоран. Гренье назвали меня Виктор Лоран.

– Но вы присвоили себе фамилию Мафоре, чтобы заинтересовать Анри. Вы вошли в этот дом под вымышленным именем и прочно в нем обосновались, не сказав Амадею, что были его товарищем по ферме Тот.

Словно в полусне, накрыв руку Амадея своей, Виктор заговорил усталым голосом:

– Я пытался избежать потрясений. Амадей вроде бы пришел в себя, жил неплохо, может быть, и безрадостно, но жил же, и я не хотел эту жизнь ломать. Я был рядом, это главное.

– Все это прекрасно, и я на самом деле вам верю, – сказал Адамберг. – Но вот так вернуться и ничего не сказать ему, врать напропалую все двенадцать лет – чего ради?

– Я вам объяснил.

– Нет, – резко вмешался Вейренк.

– Нет, – сказал Адамберг. – Амадей принял бы вас как божество с фермы Тот. Не от него вы хотели скрыть свое происхождение.

– От него, – не уступал Виктор, лицо его окаменело, лоб, окаймленный элегантными светлыми кудрями, уродливо сморщился.

– Нет. Вы скрывались не от него, а от нее.

– От кого от нее? – вскинулся было Виктор с высокомерным видом.

– От Мари-Аделаиды Пуйяр, в замужестве Мафоре.

– Не понимаю, о чем вы.

– Вы перерыли все документы в доме Гренье, как только достаточно повзрослели. И всё узнали еще до отъезда Амадея.

– Не было там никаких документов! Либо их уничтожили, – выкрикнул Виктор. – Да, я искал, но ничего не нашел!