Огненная - Кристина Кашор (2019)

Собственное горе испугало ее, потому что оказалось своевольным, наполнило разум сладкими, кошмарными мечтами.

На третьей неделе декабря, в разгар приготовлений, Файер решилась, надеясь, что сделала правильный выбор.

В самый последний день месяца, который по стечению обстоятельств оказался днем шестилетия Ханны, та появилась на пороге покоев Файер оборванная и в слезах. Губы ее кровоточили, из дырок в штанах выглядывали разбитые колени.

Файер послала за целителем, но, когда догадалась, что Ханна плачет не от телесной боли, отправила его прочь, встала перед малышкой на колени и крепко обняла. Со всей возможной тщательностью постаралась разобраться в ее чувствах и всхлипах и постепенно поняла, что случилось. Другие дети дразнили Ханну тем, что ее отец вечно в отъезде, будто бы он так часто уезжает, чтобы избавиться от нее. А потом сказали, что на этот раз он не вернется. Вот тогда она полезла в драку.

Не выпуская девочку из объятий, полным нежности голосом Файер снова и снова повторяла, что Бриган любит ее, что ненавидит с ней разлучаться, что, вернувшись, первым делом всегда бросается искать ее. Что она всегда его любимая тема для разговоров и его величайшая радость.

– Вы бы не стали мне врать, – постепенно перестав всхлипывать, сказала Ханна.

Воистину так, и именно поэтому Файер ничего не сказала о том, вернется ли Бриган. Она считала, что в любое из путешествий принца рисковала бы солгать, сказав, что он обязательно вернется. Его не было уже почти два месяца, и за последнюю неделю они не получили от него ни одной весточки.

Файер искупала Ханну и одела в одну из своих сорочек – та на малышке смотрелась платьем с длинными рукавами, что очень ее позабавило. Потом накормила ужином, и Ханна, все еще всхлипывая, в конце концов уснула в ее постели. Файер послала одного из стражей сообщить об этом, чтобы никто не волновался.

Когда она вдруг почувствовала приближение сознания Бригана, ей понадобилось несколько мгновений, чтобы унять дрожь облегчения. Затем она мысленно послала ему весть. Он тут же явился к ней в покои – небритый, пахнущий холодом, – и Файер с трудом удержалась от того, чтобы прикоснуться к нему. Когда она рассказала, что дети наговорили Ханне, его лицо окаменело, в чертах проступила усталость. Он сел на кровать, коснулся волос дочери и, наклонившись, поцеловал ее в лоб. Ханна проснулась.

– Ты такой холодный, пап, – только и пробормотала она, а потом забралась к нему на руки и снова погрузилась в сон.

Бриган уложил ее себе на колени и поверх ее головы посмотрел на Файер, которая настолько поразилась тому, как ей нравится, что сероглазый принц сидит на ее постели, обнимая своего ребенка, что ноги отказались ее держать. К счастью, позади оказался стул.

– Уэлкли сказал, что на этой неделе вы почти не покидали своих комнат, миледи, – прошептал Бриган. – Надеюсь, вы здоровы.

– Я была больна, – кое-как прохрипела Файер и тут же прикусила язык, она ведь не собиралась ему рассказывать.

Он тут же забеспокоился – и открыл ей это чувство.

– Нет, – поспешно добавила она. – Чепуха, не волнуйтесь. Я уже поправилась.

Это была ложь. Все тело по-прежнему ныло, а сердце было изодрано, как коленки Ханны. Но она надеялась, что в конце концов все пройдет.

Принц окинул ее недоверчивым взглядом:

– Видимо, раз вы так говорите, мне придется поверить. У вас есть все, что нужно?

– Да, конечно. Прошу, забудьте об этом.

Он зарылся лицом в волосы Ханны:

– Я бы предложил вам кусочек праздничного торта. Но похоже, придется подождать до завтра.

Звезды той ночью казались холодными и хрупкими, а полная луна – необычайно далекой. Файер укуталась так, что стала в два раза толще в обхвате.

Поднявшись на продуваемую всеми ветрами крышу, она обнаружила, что на стоящем там Бригане нет даже шляпы.

– А вам, значит, зима не страшна, ваше высочество? – Она подышала на руки в варежках.