Огненная - Кристина Кашор (2019)

От его слов в груди у Файер всколыхнулся гнев.

– Не смей называть его бессердечным, Арчер. Он единственный мне верит.

– Ну что ты, я тоже верю, ты способна на это, – возразил Арчер шипящим шепотом, казалось заполнившим все уголки кабинета. – В конце концов, ты же подстроила самоубийство собственного отца. Что тебе стоит прикончить пару-тройку деллийцев, с которыми ты даже не знакома?

Время будто замедлилось, и все вокруг исчезли. Остались лишь Файер и Арчер. Она уставилась на него сначала неверяще, а потом, словно холод, сперва сковывающий конечности, а затем добирающийся до самого сердца, ее затопило понимание – он и вправду произнес сейчас вслух то, что она услышала.

И Арчер уставился на нее в ответ с таким же изумлением, растеряв весь пыл и пытаясь прогнать с ресниц слезы:

– Прости меня, Файер. Я бы хотел взять свои слова обратно.

Но, с трудом осознав, что случилось, она уже понимала, что обратно ничего не взять. И суть даже не в том, что Арчер выдал тайну, а в том, как он это сделал. Он обвинил ее – он, единственный, кому известно было, как она мучилась. Ткнул носом в то, чего она сама так стыдилась.

– Изменилась не только я одна, – прошептала она, глядя ему в глаза. – Но и ты тоже. Раньше ты никогда не был ко мне жесток.

Все еще ощущая, будто время остановилось, Файер развернулась и выскользнула из кабинета.

Время нагнало ее в замерзшем саду у зеленого домика. Уже после первой минуты вместе с дрожью к ней пришла мысль, что она страдает навязчивой неспособностью помнить о необходимости верхней одежды. Мила, Муза и Нил молча стояли рядом.

Файер сидела на скамье под тем самым огромным деревом, и крупные круглые слезы, стекая по щекам, капали ей на колени. Она взяла предложенный Нилом платок и посмотрела в лица своих стражей, одного за другим, изучая глаза, ища за внешним спокойствием разумов ужас от того, что они теперь знали.

Все они легко выдерживали ее взгляд, и ужаса она не обнаружила. В глазах их светилось уважение.

Поразительно, как ей повезло с этими людьми: им не противно было находиться в обществе отвратительного чудовища, которое лишило жизни свою родную кровь.

Начал падать густой мокрый снег, и в конце концов дверь зеленого домика отворилась. Выйдя на улицу, к ним направилась домоправительница Бригана, Тэсс, укутанная в теплый плащ.

– Видно, ты решила замерзнуть насмерть прямо у меня под носом, – огрызнулась она. – Что за муха тебя укусила?

Файер равнодушно подняла голову. У Тэсс были неяркие зеленые глаза, глубокие, будто озера, и суровые.

– Я убила своего отца, – сообщила она старушке, – и сказала всем, что это было самоубийство.

Было заметно, что Тэсс поражена. Скрестив руки на груди, она возмущенно хмыкнула, словно бы собралась решительно осудить Файер, а потом вдруг в мгновение смягчилась, будто сугроб, сползший с крыши в оттепель, и в замешательстве покачала головой:

– Ну что ж, это все меняет. Наверняка маленький принц будет мне твердить: «Я же говорил». Ох, ну-ка посмотри на себя, девочка, промокла насквозь. Красивая, будто закат, а ума ни капли. Тут ты не в мать пошла. Давай-ка заходи.

И старушка, накрыв слегка оторопевшую Файер своей хламидой, утащила ее в дом.