Огненная - Кристина Кашор (2019)

– Интересные у вас шрамы на шее, – заметил он, выпрямляясь. – Что вас так поцарапало?

– Тебя это не касается, – отрезала Файер, под его тяжелым взглядом поправляя платок так, чтобы он прикрывал шрамы.

– Рад, что получилось поболтать с вами, – сказал он. – Я уже довольно давно этого хотел. Вы даже лучше, чем я ожидал.

С этими словами он развернулся и покинул двор.

Какой неприятный мальчик.

Никогда раньше не случалось такого, чтобы Файер не могла составить себе образ чьего-либо сознания. Даже разум Бригана, куда ей ходу не было, давал возможность представить, как он выглядит и какие в нем стоят барьеры для восприятия. Даже туманный лучник и стражники – она не могла объяснить, что с ними, но все равно ощущала их.

Разум этого мальчика был все равно что полчище кривых зеркал, которые отражаются друг в друге: все искажено и неправдоподобно, чувства заходят в тупик, ничего не понять и не вызнать. У нее не получалось взглянуть на него прямо, очертить хотя бы силуэт.

После того как мальчишка ушел, она некоторое время обдумывала все это; именно поэтому ей понадобилось так много времени, чтобы додуматься опросить детей, с которыми он разговаривал, – тех, кто поверил его словам. Умы их были пусты и затуманены.

Файер никак не удавалось понять, что представляет собой туман, но теперь она была уверена, что нашла источник.

К тому времени, как стало ясно, что его нельзя вот так отпускать, солнце стало клониться за горизонт, жеребец был куплен, а мальчик уже исчез со двора.

Глава двадцатая

В тот же день у них появились сведения, заставившие всех позабыть о юном помощнике Каттера.

Был поздний вечер. Спустившись в конюшни, Файер почувствовала, что во дворец из города возвращается Арчер. Обычно ей не удавалось так ясно его почуять, не концентрируясь специально, но в этот раз разум его был открыт, словно у младенца, – он определенно очень торопился поговорить с ней, а еще был слегка нетрезв.

Файер только-только начала чистить Малыша, который закрыл глаза и от блаженства капал слюной на пол стойла. Ей не очень сильно хотелось видеть Арчера, особенно взволнованного и пьяного. Она послала ему мысль: «Поговорим, когда протрезвеешь».

Через несколько часов Файер, привычно сопровождаемая шестью стражами, прошла по лабиринту коридоров от своих покоев к комнатам Арчера. Но перед его дверью в замешательстве остановилась, почувствовав за нею разум Милы, у которой сегодня был свободный вечер.

Мысли Файер засуетились в поисках объяснений – каких угодно объяснений, кроме очевидного. Но разум Милы был открыт, как и все, даже самые крепкие, в такие моменты, какой Мила переживала прямо сейчас по другую сторону двери, и на Файер нахлынули воспоминания о том, как красива и очаровательна ее юная охранница и сколько у Арчера было возможностей положить на нее глаз.

Файер молча стояла перед покоями Арчера, ее била дрожь. Он совершенно точно никогда еще не злил ее так сильно.

Развернувшись на каблуках, она пошла обратно по коридору, нашла лестницу и устремилась вверх, вверх и вверх, пока не выбралась на крышу, и принялась там маршировать из угла в угол. Было холодно и сыро, пахло приближающимся снегом, а на ней не было плаща, но Файер не замечала, ей было все равно. Озадаченные стражи отошли в сторону, чтобы она в своих метаниях не сбила их с ног.

Через некоторое время то, чего она дожидалась, наконец произошло: Мила уснула. Ждать пришлось долго, было уже поздно, и на крышу устало поднимался Бриган. Нельзя сегодня с ним встречаться. Она не сумеет сдержаться и промолчать обо всем этом, и даже если Арчер и заслуживает, чтобы его имя вот так прополоскали, то по отношению к Миле это будет нечестно.

Она двинулась вниз по другой лестнице, чтобы не наткнуться на Бригана, снова пересекла лабиринт коридоров и остановилась перед дверью. «Арчер, – послала она ему мысль, – а ну выходи сейчас же».