Летят перелетные птицы - Вера Колочкова (2013)

Да, надо уйти. Но ее будто пригвоздило к месту, ни туда, ни сюда. Будто происходила в организме некая тоскливая химическая реакция, выпадала серым осадком панического нытья – не помнит, не помнит… Другой совсем Александр Синельников приехал, не тот, что шел с ней рядом по дождливой улице на автостанцию, волоча цветастую котомку с гостинцами в руках! Наверное, все силы в пепел этого осадка ушли, и такая вдруг дрожащая слабость в ногах образовалась, хоть на землю садись. Как он сказал – вполне возможно? То есть… вроде как усомнился, что ли? И ее зачем-то с этим «договаривались» не к месту понесло! Получается, сама о себе напомнила…

Да. Похоже, ему никакого дела до нее нет. Стоит, задумался, курит уже вторую сигарету подряд. Да, надо уйти… И невозможно уйти. Полное безволие напало, как паралич.

– Анн Иванна… – прозвучал с крыльца тихий зов Татьяны Михайловны, и она обернулась на него так резво, будто ей спасательный круг кинули. Даже и не поняла поначалу, о чем ей женщина толкует.

– …Вы ж, поди, даже позавтракать толком не успели… Может, не побрезгуете?

– Что, простите?

– Татьяна Михайловна просит вас отобедать с нами, Анечка… – прозвучал за спиной тихий, чуть насмешливый голос Александра Синельникова. – Она с утра пироги пекла, очень старалась, так что уж не отказывайтесь, пожалуйста. Один с картошкой, другой с луком и яйцом. Вкусные, я пробовал.

– Спасибо, конечно… – неловко пожала она плечами, обращаясь исключительно к Татьяне Михайловне. – Только я не…

– …Ну, вот и хорошо! – ощутила она прикосновение его ладони на своей руке, чуть повыше локтя, – пойдемте в дом, Анечка.

– Ой, погодите… – неловко закопошилась на крыльце Татьяна Михайловна, – а может, я вам в огороде стол-то накрою?

– Где? – спросили оба дружным хором, в недоумении переглянувшись.

– Так на огороде, что ж… У меня там закуток навроде беседки оборудован… И навес, и стол, и скамейки, все ладком, все культурненько. Раньше, бывало, мы с Варюхой там и мясо на костре жарили, на длинных таких железяках… А то еще и решетку специальную приспособим… Варюха страсть как любила такую еду, чтоб по-модному. Вычитает где в журнале, и ну давай повторять! Идемте, я покажу!

«Закуток навроде беседки» оказался уютным вполне местечком, упрятанным меж стеной дома и зарослями черной смородины. Стол, накрытый чистой клеенкой, добротные скамеечки со спинками, на широкой самодельной полке – самовар с пузатым чайником наверху.

– Он что, настоящий? – удивленно дотронулся Александр до его медного бока.

– А какой же еще? Это наследство бабкино, к нему и сапог специальный прилагается, чтобы угольки раздувать! Где-то в сарайке брошен сапог-то…

– Посмотрите, Анечка, тут и клеймо есть! – махнул он рукой, приглашая ее полюбопытствовать, – тысяча восемьсот семидесятый год… Надо же, настоящий антиквариат… Занятно, весьма занятно!

Она грустно усмехнулась от этого его «занятно»… Ну да, что ж. Занятно, значит. Хорошее слово. Присев на скамейку, вяло кивнула головой, чувствуя, как химическая реакция в организме снова направилась делать свою тоскливую работу. Самовар – занятный. И она тоже – занятная. Так он про нее сказал в прошлый раз, уезжая, – занятная. Как самовар, стало быть.

– Ну, вы тут сидите пока, я сейчас… – заторопилась Татьяна Михайловна, польщенная интересом к бабкиному наследству, – и пороги принесу, и другое всякое угощение… – Ой! – вдруг встрепенулась она, оглянувшись, – у меня ж еще и наливочка есть! Может, и вишневой наливочкой угоститесь?

И опять они переглянулись, дружно пожав плечами и будто высматривая на лицах один у другого ответ на нехитрый вопрос. Не отводя от ее лица взгляда, Александр произнес тихо, почти заговорщицки:

– А и давайте, и угостимся… Да, Анечка? В огороде, под самоваром… И время пройдет, пока Варенька спит.