На пересечении - Дикон Шерола

Участвовать в обыске дома доктора Эристеля ни Инхир Гамель, ни оба колдуна не захотели, решив, что одного найденного черного предмета на сегодня достаточно. Четырех личных стражников Элубио Кальонь отправили осмотреть домишко северянина скорее для правдоподобности. На дополнительное количество негодующих горожан в данном случае не рассчитывали: Эристель жил на окраине, поэтому там вряд ли соберутся зеваки.

Куда больше Инхира заботил господин Агль, в чей дом подложить черный предмет заведомо труднее. В охране Пехира были и маги, которые мигом почувствуют столь мощные инородные энергетические колебания. Именно поэтому идеальным чернокнижником получался только доктор Клифаир — его дом находился на оживленной улице и совершенно не охранялся. К тому же, в отличие от Пехира, который до сих пор совершал ошибки при письме, Клифаир был очень образован и не раз использовал легкие заклинания в медицине.

Тем временем обыск дома Эристеля проходил иначе, нежели у пожилого доктора. Во-первых, улица, на которой находилось жилище северянина, и впрямь была совершенно пуста. Не потому, что у лекаря было негусто с соседями, а потому что эти самые соседи являлись сплошь бедняками. И сейчас они были заняты тем, что пытались продать свои крики против Двельтонь на площади у ворот замка.

Во-вторых, дверь четверым солдатам отворила не взволнованная служанка, а странное существо, которое одним своим видом заставило стражников невольно отшатнуться. С минуту равнодушные глаза двуглавого Точи слепо пялились на незваных гостей, после чего юноша внезапно отступил назад, позволяя солдатам войти. Брезгливость и даже тень страха отразились на лицах стражников, когда обе головы Точи странно улыбнулись. На миг Шенду Лайану даже показалось, что слепой ведет какую-то внутреннюю борьбу, отчего его тело несколько раз дернулось.

Внезапно раздался неприятный скрип, и солдаты увидели, как по ступенькам, вцепившись обеими руками в перила, с трудом спускается хромой Джером. Ноги его были деформированы болезнью, поэтому колени выглядели вывернутыми, а сам старик напоминал сломанную куклу. Он что-то беззвучно бормотал себе под нос, походя то ли на злобного ворчуна, то ли на умалишенного, отчего солдатам стало еще более противно. Все четверо откровенно не понимали, как северянин мог жить с чем-то подобным под одной крышей и при этом не слететь с катушек.

Глянув на посетителей, старик замер посреди лестницы, словно забыл, зачем спускался.

— Нам велено обыскать дом пособника чернокнижников! — мрачно сообщил Дахин Вардар, обратившись к Точи. Он не мог скрыть своего раздражения, отчего его губы искривила неприятная усмешка. — Эй, слышишь меня, тупой урод? Ты должен поклониться, когда к тебе обращаются стражники семьи Кальонь. И ты, старый кривоногий болван. Ты тоже должен поклониться. Небо, как этот докторишка вообще обитает среди такой мерзости?

Остальные солдаты рассмеялись, пытаясь избавиться от странного ощущения при взгляде на жителей этого дома. В прихожей царили прохлада и полумрак, пахло засушенными травами, и все это должно было приносить покой, если бы не тишина, вернувшаяся в дом, едва голоса солдат на миг смолкли. Это беззвучие было тяжелым и затхлым. Оно проникало под кожу, рассыпая по телу неприятный озноб.

Чтобы вновь оттолкнуть от себя это необъяснимое чувство, Дахин продолжил цепляться к местным обитателям. Когда те неуклюже поклонились, мужчина плюнул себе под ноги и громко расхохотался.

— Ну вы и уроды! — воскликнул он. — Что у тебя с ногами, старое корыто? Что ты с ними делал, раз они так вывернулись? Отвечай, когда к тебе обращаются, пень трухлявый!

— Хворь приключилась, милостивый господин, — скрипучий голос старика прозвучал так, словно его горло давно заржавело.

— Хворь приключилась, — передразнил его Бэскот Онторис. — Да лучше бы ты сдох, чем такие ноги людям показывал. Лекарь ваш, видимо, совсем идиот, раз такое у себя держит.