Еще одна станция - Кейси Маккуистон (2021)

– Наверно, да. Но есть шанс… ну, тут же нет никаких правил. Поэтому кто знает? Возможно, есть шанс, что она может закрепиться прямо здесь, прямо сейчас.

Огаст таращится на нее.

– Типа… насовсем?

– Да, – говорит Майла.

Огаст дает себе пять секунд, чтобы это представить: джинсы Джейн у Огаст в вещах для стирки, поздние ночи и поделенные счета, поцелуи на тротуаре, переслащенный кофе в постель.

Она прогоняет эту мысль, поворачиваясь к кассе.

– Но она вряд ли останется.

В середине дня Огаст наконец-то добирается до «Кью». Она не специально три дня не виделась с Джейн после того, как они занялись сексом, честно, – просто ее затянуло в дело. Это совсем никак не связано с тем, что Джейн по-настоящему ее целовала в идеальный момент в полночь, и Огаст не знает, как относиться к этому в обычный вторник.

По пути на платформу она видит вывеску. То же предупреждение, тот же срок – сентябрь. «Кью» закрывается в сентябре. Она может навсегда потерять Джейн в сентябре. И, даже если она со всем разберется, она наверняка все равно потеряет Джейн, которая вернется в 70-е, в свое время.

Есть это, и есть очень свежее воспоминание о выдохах в небытие на Манхэттенском мосту, и есть идея о том, что то, кем они являются друг другу, делает Джейн настоящей, и есть Огаст, стоящая на платформе, пытающаяся аккуратно рассортировать вещи в отдельные ящики в своем мозгу.

Сегодня многолюдно, но Джейн сидит, втиснутая в конце скамьи между задней стенкой вагона и чьей-то башней покупок из «Икеи».

– Привет, Девушка с Кофе, – говорит Джейн, когда Огаст удается протиснуться мимо пассажиров. Огаст пытается понять ее настрой, но у Джейн обычное веселое выражение лица – как будто она думает о шутке, которую вспомнила частично и которая не относится к кому-то конкретному.

Огаст снова хочет поцеловать ее в губы. Огаст снова хочет сделать множество вещей, и это очень не вовремя.

– Где ты была? – спрашивает Джейн.

– Прости, я не хотела… у меня большой прорыв в твоем деле, и экзамены, все слетело с катушек, но… в общем, мне нужно многое тебе сообщить.

– Ладно, – безмятежно говорит Джейн. – Можешь сесть сюда и рассказать?

– Что… – начинает Огаст, но Джейн хватает ее и тянет вниз. Она приземляется на колени Джейн. – Уф. Привет.

Джейн усмехается в ответ.

– Привет.

– О, тут лучше, – говорит Огаст.

– Да, я забронировала столик.

Есть какая-то грань, при которой заполненный вагон метро превращается из слишком навязчивого в абсолютно ненавязчивый, с таким количеством людей, что они смешиваются вместе и никто никого не замечает. В маленьком уголке с Джейн на скамье, в окружении рюкзаков, спин и коробок с мебелью для спальни, почти кажется, что больше никого нет.

Огаст устраивается, складывая свою джинсовую куртку на коленях. Ее юбка развевается за ней, накрывая их обеих, и она остро ощущает Джейн своими голыми бедрами, дыры на джинсах, позволяющие коже касаться кожи.

– Что? – говорит Джейн, изучая ее лицо. Огаст представляет ее взгляд: смесь напряжения и возбуждения, что, в общем-то, соответствует ей.

– Мне надо рассказать тебе о деле, – говорит Огаст.

– Ага, – говорит Джейн. – Но что именно?

– Сама знаешь что.

Одна из ладоней Джейн движется вверх, накрывая бедро Огаст. Огаст смотрит на нее, и что-то сжимается у нее в груди, и она задумывается, не это ли – электричество. Желание и химия, слившиеся во что-то большее, что-то более глубокое и нежное.

– Слушай, – говорит Джейн. – Ты не можешь так на меня смотреть и не говорить, о чем ты думаешь.

– Я думаю… – начинает Огаст, что-то в ее груди сжимается сильнее, и она не может. Она не может сказать, что то, что между ними, – это причина, по которой это вообще происходит. Если она это скажет, она все разрушит. – Я думаю о тебе.

Джейн прищуривается.

– Обо мне?

– О… той ночи. – Это не совсем ложь.