Еще одна станция - Кейси Маккуистон (2021)

Квартира 6F – не единственные люди за пределами драг-семьи Исайи, которые приняли приглашение. Есть еще парень из винного магазина, работающий в утреннюю смену, владелец куриной закусочной, торчки из парка. Есть сестра Исайи, только сошедшая с поезда из Филадельфии, с фиолетовыми косичками длиной до талии и хлопковым шоппером на плече. Каждый сотрудник «Попайс» оказывается в квартире в ту же секунду, как у него заканчивается смена, и передает по кругу коробки с наггетсами. Огаст узнает парня, который пускает их в служебный лифт, – на нем до сих пор висит бейджик «ГРЕГОРИ», с которого стерлась половина букв, так что теперь там написано «РЕГ РИ».

Вечеринка наполняется и наполняется людьми, Огаст жмется на кухне между Исайей и Уэсом, при этом первый старается приветствовать каждого человека, входящего в дверь, а последний притворяется, что не смотрит, как тот это делает.

– Подождите, о господи, – внезапно говорит Исайя, таращась на дверь. – Это… Джейд, Джейд, это Вера Гарри? Боже мой, я никогда не видел ее не в драг-образе, ты был прав, сволочь! – Он поворачивается к ним, показывая через всю комнату на невероятно горячего и щетинистого парня, который вошел в квартиру. Он выглядит так, словно переместился в гостиную Исайи прямо из телесериала. Уэс тут же начинает на него пялиться. – Это новая квин, переехала в прошлом месяце из Лос-Анджелеса, все только о ней и говорили. Она какая-то безумная квин-каскадерша, но не в драг-образе она просто отпад. Лучшее, что случалось с четверговыми вечерами.

– Для четверговых вечеров это отстой, – бормочет Уэс, но Исайя уже скрылся в толпе.

– Ух, – говорит Огаст, – ты ревнуешь.

– Ого, офигеть, как ты догадалась? Тебе дадут за это премию «Пибоди»[24], – парирует Уэс. – Где кег? Мне сказали, тут будет кег.

Шумные минуты проносятся мимо в путанице сверкающих век и составленного Исайей плей-листа – он только что переключился с «Личного Иисуса» Depeche Mode на «Веру» Джорджа Майкла – и Огаст похищает печенье, которое она принесла, с подноса, когда кто-то ставит рядом блюдо с сырными булочками и говорит:

– Черт, я чуть не принес то же самое. Было бы неловко.

Огаст поднимает взгляд и видит Уинфилда в шелковой рубашке, с принтом из мультяшных рыбок, и с собранными в пучок на макушке косичками. Рядом с ним стоит Люси, которая, похоже, в то время, когда она не в униформе «Билли», любит носить ужасно крошечные черные платья и ботинки на шнуровке. Она больше похожа на девушку из фильма про наемных убийц, чем на менеджера блинной забегаловки. Огаст таращится на них.

– Вы… Что вы тут делаете? Вы знаете Исайю?

– Я знаю Энни, – говорит Уинфилд. – Она не сразу втянула меня в драг, но достаточно просидела со мной у стойки, чтобы убедить меня в том, что я должен попробовать.

Что?

– Ты… ты занимаешься драгом? Но ты никогда не говорил… и ты не… – Огаст перебирает полдесятка способов закончить это предложение, прежде чем красноречиво останавливается на: – У тебя же борода.

– Что, ты никогда не встречала пансексуальную драг-квин с бородой? – Он смеется, и Огаст только тогда замечает: Уинфилд и Люси держатся за руки. Что, ради всего святого, происходит на пасхальном драг-обеде?

– Я… ты… вы?..

– Мм-хмм, – счастливо мычит Уинфилд.

– Хоть шокировать тебя весело, – говорит Люси, – на работе никто не знает. Расскажешь, и я сломаю тебе руку.

– Господи. Ладно. Вы… – У Огаст сейчас взорвется мозг. Она смотрит на Уинфилда и ахает. – Мать твою, вот почему ты так хорошо знаешь чешский.

Уинфилд смеется, и они исчезают так же быстро, как появились, и это… мило, думает Огаст. Они вместе. Как Исайя и Уэс или Майла и Нико – в этом есть странный смысл. И Люси – она выглядела счастливой, даже любящей, что невероятно, потому что Огаст думала, что она сделана из того, чем в «Билли» оттирают стоки в полу. Эмоционально-стальная мочалка.