Дорогая Прекрасная Незнакомка, ты вряд ли это когда-нибудь увидишь, но я должна попытаться. Я видела тебя всего тридцать секунд, но не могу их забыть. Я стояла на платформе и ждала «Кью» в пятницу утром, и, когда он приехал, в нем была ты. Ты посмотрела на меня, и я посмотрела на тебя. Ты улыбнулась, и я улыбнулась. Затем двери закрылись. Я так засмотрелась на тебя, что забыла зайти в поезд. Мне пришлось ждать следующий десять минут, и я опоздала на работу. На мне были фиолетовое платье и кроссовки на платформе. Мне кажется, я в тебя влюбилась.

Исайя открывает дверь, одетый в цилиндр, кожаные легинсы и уродливую рубашку.

– Ты похож на члена группы «Тото», – говорит Уэс.

– Когда еще благословить Африку дождями, как не в это святое воскресенье? – говорит он, торжественно приглашая их в свою квартиру.

Жилье Исайи ощущается под стать своему хозяину: изящный кожаный диван, заполненные и скрупулезно организованные книжные полки, цветные пятна на коврах и картинах, шелковый халат, наброшенный на спинку кухонного стула. Все стильно, со вкусом, хорошо организовано, со спрятанной за кухней второй спальней, полной драг-вещей. Его полированный обеденный стол из грецкого ореха заставлен десятком одетых в самодельные драг-костюмы фигурок Иисуса, приглушенное звучание саундтрека «Иисус Христос – суперзвезда» подчеркивает хлюпанье пунша, который он делает за стойкой.

Это событие, о котором было объявлено через рукописный флаер, сунутый под дверь. Ежегодный пасхальный драг-обед Исайи.

– Я в восторге от этого святотатства, – говорит Нико, снимая со сковороды вегетарианский пирог. Он берет одну из фигурок, которая завернута в носок с блестками. – Белому Иисусу идет багровый.

Огаст вносит свой взнос – алюминиевое блюдо, полное печенья из «Билли», – через порог и задумывается, не она ли причина, из-за которой две эти квартиры наконец-то объединяются. Банду технически впервые пригласили на этот обед, если не считать прошлый год, когда тусовка вылилась в коридор и Майла по пути на почту получила стриптиз от Бронкс-квин. Но на прошлой неделе Огаст ехала в служебном лифте «Попайс» вместе с Исайей и специально упомянула о том, что Уэс дуется после того, как его сестра опубликовала в «Инстаграме» фото с Седера Песаха[23] без Уэса.

– Мы первые? – спрашивает Огаст.

Исайя бросает на нее взгляд через плечо.

– Ты когда-нибудь встречала пунктуальную драг-квин? Как думаешь, почему у нас обед в семь вечера?

– В этом есть резон, – говорит она. – Уэс сделал булочки.

– В этом нет ничего такого, – ворчит Уэс, проходя мимо нее на кухню.

– Скажи ему какие.

Следует тяжелая пауза, и она почти слышит, как у Уэса скрипят зубы.

– С апельсином, кардамоном и кленовым сиропом, – выплевывает он со всей яростью его крошечного тела.

– Вот черт, моя сестра принесет такие же, – говорит Исайя. Уэс выглядит расстроенным.

– Правда?

– Нет, тупица, она придет с пачкой чипсов и чем-нибудь запрещенным, как всегда, – говорит Исайя со счастливым смешком, и Уэс становится очаровательно розовым.

– Восхваляй и поджигай, – комментирует Майла, плюхаясь на диван.

Когда начинают появляться первые члены драг-семьи Исайи – Сара Тонин в свежем дневном драг-образе и группка людей двадцати с чем-то лет со сверкающим маникюром и очками в толстой оправе, скрывающими их сбритые брови, – музыка включается, а свет выключается. Огаст быстро понимает, что обедом это можно назвать с большой натяжкой: еда обеденная, да, и Исайя знакомит ее с монреальской квин, сорвавшейся прямо с гастрольного выступления с кучей денег и бутылкой, наполненной коктейлем. Но по большей части это вечеринка.