Всю вторую половину дня в маленькой крытой арене я проводила занятия по иппотерапии с группой детей с поведенческими проблемами, которых привезли из Прово, что в часе езды севернее Левана. Эта группа была меньше, чем обычно, максимум человек шесть, и со всеми ними я уже работала прежде. Когда я закончила, уже начинало садиться солнце, а Моисей завершал отделку в крытой арене. После неловкой ссоры в то утро я последовала за своим отцом, когда он покидал амбар, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и еще мне нужно было перевести дыхание.

«Это происходит по-настоящему. Я и Джорджия. Между нами всё по-настоящему», — сказал тогда Моисей.

И мое глупое сердце сделало сальто и со шлепком приземлилось в бурлящий живот. Это происходило. Я верила ему. И внезапно мне стало немного страшно. Поэтому я пошла следом за своим бедным папой, уходящим из амбара, чтобы помочь ему справится с тем, что он увидел свою дочь, играющую в щекотку, и Моисея, вернувшегося в мою жизнь. Но это произошло днем раньше, а теперь мы находились там, одни в тишине замкнутой арены. Я только что закончила занятия, а Моисей раскрашивал длинную стену, которая тянулась от арены до конюшни. И я не знала, что сказать.

— А ты хороша в этом. Я кое-что слышал. Ты производишь впечатление, — непринужденно произнес он, и я тупо уставилась на него, не понимая, о чем именно он говорит. Мой мозг все еще был сосредоточен на мыслях о щекотке и эмоциональном разговоре с отцом.

— Терапия. Дети. Все это. Ты молодец, — объяснил Моисей с маленькой улыбкой на лице.

Похвала доставила мне удовольствие, и я отвернулась, чтобы скрыть радость. Я была слишком сговорчивой, слишком эмоционально зависимой. И мне не особо это нравилось. Но Моисей казался искренне заинтересованным, спрашивая меня о разных вещах, и я поймала себя на том, что охотно рассказывала ему о своей работе, в то время как снимала седла с лошадей и чистила их щеткой.

— Во время сеансов лошади отражают энергетику людей. Ты заметил, насколько Джозеф был подавлен? Каким был молчаливым? А ты заметил, как Сакетт просовывал свою голову и практически клал на его плечо? Ты обратил внимание, какой агрессивной была Лори? Она толкнула Лаки, и он тут же пихнул ее в ответ. Не сильно, но таким образом он остался в ее личном пространстве. Ты видел? Это субъективно, вот что я поняла. Есть свои плюсы в том, чтобы противостоять животному весом тысяча двести фунтов, вести его, управлять им, ездить верхом. Это невероятным образом дает людям жизненные силы, которых они лишились под натиском наркотиков, алкоголя, беспорядочных половых отношений, болезни, депрессии или, если речь идет о детях, то под давлением тех, кто имел над ними власть, кто контролировал их жизни. Мы много работаем с детьми, страдающими аутизмом. Лошади раскрывают таких детей. Все, что сдерживается внутри них, оказывается на поверхности. Даже жест, слабое раскачивающееся движение, контакты с людьми на самом элементарном уровне. Это похоже на то, что мы чувствуем, когда ходим. Словно мы сливаемся с чем-то настолько сильным, настолько большим, что на мгновение сами обретаем это ощущение главенства.

— Я думал, ты хотела стать ветеринаром. Разве не таков был план? — сдержанно спросил Моисей, очищая свои кисточки, когда я закончила заниматься лошадьми.

— Я выросла, наблюдая за тем, как мои родители занимались с лошадьми и работали с людьми. И после смерти Кейтлин и твоего отъезда я больше не хотела участвовать в родео. Я даже не хотела становиться ветеринаром. Я хотела выяснить, как раскрыть тебя, ведь я видела, как многим другим людям действительно была оказана помощь.

— Раскрыть меня?

Моисей выглядел шокированным.

— Да.

Я открыто посмотрела ему в глаза, но не смогла удержать взгляд. Если честно, то это было трудно. И до невозможности интимно.