Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях - Кэтрин Бартер (2021)

Он сделал долгий глубокий вдох, потом вынул руки из карманов и потёр глаза.

– Либо она поскользнулась, либо ты её столкнула, и я знаю, что ты этого не делала, а значит, она сама не удержалась на ногах. Шёл дождь. Ступеньки осклизли.

Голос Мэгги задрожал.

– Я знаю, что видела. Мистер Крейн с друзьями потревожили могилы за школой для нового здания, разбередили духов – и те разозлились.

Какое-то время Кельвин молчал, потом сказал:

– Знаешь, каждый день открывают что-то новое. В области мозга, электричества, медицины.

Он словно набросал три никак не связанные вещи: мозг, электричество, медицина.

– Звук, – продолжил он. – Свет.

– Знаю.

– То, что сейчас кажется непостижимым, через несколько лет кто-нибудь объяснит научным методом.

– Научным?

– Именно.

– А что, если это и есть наука? Что, если объяснение простое: после смерти наши души остаются на земле и привидение может общаться?..

Кельвин качал головой.

– Души не бывает.

– Кельвин…

– Есть только мозг и тело – и всё. Больше ничего.

– И после смерти…

– И после смерти – пустота.

– Ты же в это не веришь.

– Знаешь, что я думаю? – сказал он. – Я думаю, тебе бы не помешало сходить в ту школу. Прямо сейчас, раз ты в Рочестере. Наведайся туда. Новое здание уже наверняка достроили. Обойди его. Увидишь, что это такое же место, как и любое другое. В прошлый раз ты болела, у тебя был жар, ты увидела ужасный несчастный случай, от потрясения память исказилась. Вернись и посмотри. Тебе полегчает.

Нет. Она не вернётся. От самой мысли её замутило, бросило в холодный пот. В тот день в школе она впервые почувствовала, что её ненавидят. Взгляд того мужчины с осунувшимся лицом. Он знал, что Мэгги его заметила, и излил в её сторону всю свою ненависть, и та ненависть пристала к ней. Девочка до сих пор иногда чувствовала её на коже.

Кельвин смотрел вдаль, за край кладбища, где начиналась опушка. Мэгги расслышала голоса и что-то вроде плача – ветер принёс звуки с того места, где собрались скорбящие.

– Ты ошибаешься, – сказала она. – Во всём.

Кельвин терял терпение.

– Ну ты же твердишь какие-то глупости, Мэгги: с какой стати одним духам бросать детей с лестницы, а другим – стучать по половицам?

– Но ведь все люди разные. Вот и духи разные. И нужно им разное. И способности у них тоже разные.

От скорбящих ветер принёс ужасный плач, который тут же оборвался. Мэгги глянула на них, потом отвернулась.

Кельвин глубоко вздохнул и наклонился, чтобы поправить цветы на могиле. Выпрямившись, он произнёс:

– Ты правда болела, когда уезжала из Рочестера. И перед Рождеством, когда я вас навещал.

– То, что случилось в Хайдсвилле, не объяснишь одной моей болезнью. Это все слышали, все дали показания. Ты сам сказал, что почувствовал что-то в том доме. Там убили человека, и его душа или дух остались…

– Мэгги… – Кельвин повысил голос. – Души не бывает. Есть только мозг и тело. Нельзя отделить душу, чтобы она существовала сама по себе. Это глупости. Никто не хочет признавать это вслух, но это чушь. Мы рождаемся – а потом умираем. – Он опустил взгляд на маленькие надгробия. – И нас хоронят.

Он ошибался. Даже если забыть о духах, она ведь чувствовала что-то внутри себя. Внутренний огонёк, сказала Эми. То, что сама Мэгги называла душой. В ней не просто кровь и кости. То, что откликалось на звучание музыки, что узнавало красоту. Свет внутри, тянувшийся к вере, к разрозненным представлениям о Боге. Она знала: есть что-то ещё, что-то больше её жизни, какая-то моральная архитектура мира. И она, Мэгги, – её часть. И душа у неё есть. Душа, что сильнее тела.

Она чувствовала это и в Кельвине, и в сёстрах, и иногда в людях на улице, в Эверетте Тёрнере, Эми, Элизабет. То, что озаряло их изнутри. Как же Кельвин сам этого в себе не ощущает?