– Ну, как я сказал, травма. Болезнь. Сильное переживание: гнев или скорбь. Полагаю, многие ваши гости пережили скорбь. Или, к примеру, некий переходный этап жизни, – он помолчал. – Скажем, взросление. Девочка твоего возраста, Мэгги, или возраста твоей сестры…

Мэгги качала головой.

– Нет. Это не объясняет того, что с нами случалось. Духи говорили нам то, чего мы не могли знать.

Он снова снял и протёр очки. Казалось, он задумался.

– Да. Это не полное объяснение. Но есть и другие идеи, другие открытия. К примеру, подсознание. Эта часть разума знает то, о чём мы сами не знаем, что знаем. То, что мы слышали, не заметив, или забыли, но оно вспоминается в разгар чувств…

– Нет. И не это.

– …или та возможность, что некоторые способны угадывать чужие мысли просто благодаря близости или физическому контакту. Предположим, что и наши мысли порождают электрические сигналы, электрическую информацию, и некоторые обладают уникальным даром улавливать эти сигналы без единого слова вслух.

– Я бы хотел взять книжки из вашей библиотеки, мистер Салливан, – заметил мистер Гаррет с широкой улыбкой. – Какие странные вещи вы читаете.

– Я бы сказал, не более странные, чем Библия, – ответил мистер Салливан. – А я считаю себя добрым христианином, – он перевёл взгляд обратно на Мэгги. – Но, понимаешь, Мэгги, я не считаю этот дар менее выдающимся, чем способность общаться с мёртвыми. Это всё равно редкое и исключительное явление. Наука полна чудес.

Стол ненадолго затих, слышался только шум дождя. Мистер Салливан старался выражаться мягко, но ей то, о чём он говорил, не казалось ни чудом, ни выдающимся явлением. Он говорил о больном разуме, которому нельзя доверять.

Вдруг мистер Салливан хлопнул в ладоши и рассмеялся.

– Но я по профессии кондитер! – воскликнул он. – Не учёный и не философ. И уж точно не священник. Поэтому прошу не обращать внимания на мои идеи. Давайте продолжим вечер.

Мэгги почувствовала, что все ждут её, но вдруг растерялась. Он что-то посеял в их разуме – что ей теперь сказать, чтобы не показаться каким-то недочеловеком с травмами и «нарушениями», который сам себя не контролирует?

Мистер Гаррет какое-то время наблюдал за ней, потом сказал:

– Это не глупости, Филипп. Твои идеи, конечно, интересны. Но это нужно увидеть самому, увидеть девочек в деле…

– Конечно.

– На сеансе со мной заговорила моя сестра. Клянусь, это была она, и она назвала своё имя, которого девочки знать не могли. И это меня утешило.

– Тогда я только рад, – сказал мистер Салливан. – Я ни в коем случае не хочу лишать людей утешения. Его не так уж много в нашей жизни.

В этом тусклом зыбком свете не получилось бы что-то незаметно двигать, но он всё же менял настроение и действовал на нервы. Они взялись за руки.

Никто не заплатит, подумала Мэгги. Никто и не пожалуется, если ничего не произойдёт. Но разочаруется. Эми может стать стыдно, что она её пригласила.

Она услышала в мыслях голос Лии. «Для начала пара трюков – а остальное довершит их воображение». Ноги дрогнули, кости были готовы хрустнуть.

По указанию Мэгги все закрыли глаза.

Она оглядела их лица. Такие хорошие люди. Занимаются опасным делом, на которое у неё никогда бы не хватило смелости.

Начать она начала, но не могла придумать, что делать дальше. Очень не хватало Кейт. Обеих сестёр. Она ещё не разлучалась с ними на такое долгое время.

Мэгги услышала себя:

– Если здесь есть дух, пусть он стукнет один раз.

Но ничего не сделала. Только слушала дождь, мягкий шелест дыхания.

И из-под стола раздался тихий стук.

Никто не открыл глаза. Но все услышали. Мэгги тянуло заглянуть под стол – в голову вдруг пришло, что это мистер Салливан мог что-то подстроить. А то и Джоанна.

И тогда ей стало стыдно за мысль о том, будто эти добрые люди такие же, как она.