Царская дочь - Сельма Норт (2020)

Все взгляды устремились к ним, воцарилась звенящая тишина, в которой слышались лишь хлесткие взмахи голубиных крыльев в небе над головами.

Дворцовые ворота отворились!

Суд открыт для публики!

Слово в защиту

Публика толкалась, пихалась, щипалась, отбивалась, но в конце концов подчинилась напору солдат. Прижимаясь к стенам зала, толпа гудела, словно рой пчел вокруг вломившегося в улей вора, и тянула шеи, чтобы не упустить ни малейших подробностей зрелища.

Сквозь высокое окно в торце зала врывался ослепительный солнечный луч и прямоугольником падал на ковер у трона божьего избранника царя Соломона. Бахрома на изгвазданном обезьянкой балдахине колыхалась на сквозняке.

Лицо царя было непроницаемым. Чело увенчано золотым венцом, инкрустированным сверкающими драгоценными камнями. Сидел он в своей обычной позе – слегка подавшись вперед. Как человек, не желающий ничего упустить.

По бокам от возвышения, на котором стоял трон, выстроились стражники. Впереди все в том же резном кресле сидел, покорный царской воле и весь красный от гнева и унижения, муж Брахи. Его солдаты стояли неподалеку, положив руки на рукоятки мечей. В полной боевой готовности.

Посреди ковра, щурясь от безжалостно слепящего солнца лежал, размахивая ручками, Менахем, беспомощный, как опрокинувшаяся на спину овца в зимней шубе.

По мановению царя Дина с младшим братом, бледные, но сохраняющие самообладание, приблизились к трону и встали в указанном месте. Браху, которая опиралась на руку старшей прислужницы и причитала как полоумная, поставили рядом с Диной. Позади них выстроились прочие прислужницы Дины.

Затем привели кормилицу с мальчиком, одетым в тунику домашнего слуги, и целительницу. Та прятала руку в мешочке, висевшем у нее на бедре. Им отвели место по другую сторону от Менахема.

По толпе пробежала волна изумленного шепота.

Вперед вышел глашатай и громко и отчетливо объяснил существо дела. Две женщины не могут поделить младенца: каждая настаивает, что является его матерью. Утверждается, что имела место подмена: мертворожденного сына одной женщины якобы подменили здоровым ребенком другой, родившимся в ту же ночь.

В толпе раздались возмущенные возгласы.

– Тишина! – повелел глашатай и, когда публика успокоилась, продолжил: – Пусть каждая сторона скажет слово в свою защиту.

Царь молча повернулся к Дине и ее свите.

Младший брат царского наперсника сделал шаг вперед. Бледный, растерянный, он заговорил, запинаясь:

– Господин мой царь! Брат мой! О подмене младенцев мне неведомо. В пути я держался подальше от женщин и их дел. То, что сын Брахи поначалу молчал, – правда, но потом боги послали целительницу, и я решил, что мои молитвы услышаны. Когда спустя небольшое время мне показали младенца, я увидел здорового ребенка и возрадовался. Мои солдаты привели носильщиков с паланкином. Я всего лишь заботился о том, чтобы сделать путешествие как можно более удобным для Брахи и ее… и ребенка.

Муж Брахи взглянул на царя и кивнул. Соломон жестом отпустил юношу. Тот с облегчением поклонился и исчез за спинами солдат.

Пришел черед Дины.

Обращаясь одновременно к царю и к брату, она почтительно начала:

– Господин мой царь, которому мой брат поклялся в вечной службе! Брат мой, которому я служу, которого почитаю и люблю! Клянусь вам именем всемогущего бога царя нашего Соломона, что кормилица лжет! Она родила дочь, которая умерла. Брат мой, она, должно быть, привязалась к твоему сыну, пока кормила его. Подобное случается с кормилицами, чей ребенок умер. Видно, она поверила, что твой ребенок – ее сын.

Брат Дины сверлил ее взглядом, на лице его застыла маска недоверия.

Дина кивнула ему с мягкой, убедительной улыбкой, говорящей: «Брат мой, я ведь сестра твоя. Неужели я стану лгать тебе?» Прислужницы закивали изо всех сил. Госпожа Дина истину говорит! Так все и случилось, и никак иначе.