Секрет королевы - Мелисса де ла Круз (2021)

Хансен состраивает недовольную гримасу. Теперь мы спускаемся по парадной лестнице, и нас обдувает холодный ветер, проникающий со двора. Это свежий воздух, но не такой, на какой я надеялась.

– Ты что, только сейчас поняла, как несправедлива жизнь? Что добродетель королевы важнее для народа, чем добродетель короля?

– Перестань дергать мою руку, – рявкаю я. И мне плевать, что гвардейцы могут услышать наш разговор. – И перестань делать из меня дуру. Я королева, имеющая собственное королевство, а не какой-то там твой консорт, не твоя племенная кобыла.

– Мне так нравится, когда ты говоришь о лошадях, – говорит он. Мы выходим во двор, и все собравшиеся – солдаты, слуги, придворные – как один кланяются и делают реверансы. Это дает мне время изобразить на лице улыбку, и я надеюсь, что я при этом не выгляжу такой оскорбленной, какой себя чувствую.

– Кстати, – шепчет он, пока мы идем к чугунной опускной решетке. Она скрипит и лязгает, когда ее поднимают. – Теперь, когда ты встала с постели, отговоркам пришел конец. Скажи своим фрейлинам, что ночью к тебе приду я.

Теперь я понимаю, почему герцог Овинь так хотел, чтобы я присутствовала на этих Зимних скачках. Если я достаточно здорова для того, чтобы проехать с Хансеном по Монту, то смогу и разделить с ним постель. От одной мысли об этом меня тошнит.

Хансен кашляет, и я вонзаю ногти в его предплечье. Если он и чувствует что-то, то ничем этого не показывает. Возможно, это первый геройский поступок за всю его жизнь.

Глава 20

Сирень

На нашем помосте очень холодно, несмотря на горящие жаровни за нашими тронами и на то, что мы оба кутаемся в меха. Я по-прежнему зла на Хансена из-за его двуличия. Он не дал отставку своей любовнице и тем не менее приказывает мне разделить с ним постель. Я для него всего лишь очередная женщина, которой он может манипулировать.

Зла я также и оттого, что стала предметом жалости двора. Все сидящие вокруг знают, почему леди Сесилия жеманно улыбается и машет платком в сторону вороного коня. Хорошо по крайней мере, что сегодня никто не кричит нам «Фу-у!». Жители Монта в самом деле любят свои скачки и хотя бы на несколько часов готовы забыть, что на троне рядом с их любимым королем Хансеном сидит реновианская ведьма.

Перед началом скачек мы вынуждены сидеть и наблюдать, как мимо проходит бесконечная вереница лошадей и их жокеев, а также марширующих гвардейцев с их знаменами и мечами. Помосты с местами для королевского двора были сооружены над фонтаном – сейчас замерзшим – на самой большой площади Монта, где стоит десятифутовая статуя молодого короля. Как мне сказали, здесь находятся старт и финиш заключительной скачки. Большей части скачек мы не увидим, но Хансену важна только победа, а не процесс.

Вокруг нас в окна высовываются люди, на отходящих от площади улицах стоят толпы, которых от импровизированного ипподрома отделяют гвардейцы. Мы с Хансеном машем руками, и я стараюсь не слишком дрожать. Улицы посыпали солью, чтобы лошади не скользили на льду, но люди в толпах топают ногами от холода, кутаясь в капюшоны и плащи, и с нетерпением ожидают начала скачек.

В самом начале Хансен наклоняется ко мне с таким видом, будто хочет пошептаться со своей любимой женой.

– Тебе надо побольше улыбаться, – бормочет он и, взяв одну из моих рук, затянутых в перчатки, целует ее. Зрители на ближайших помостах разражаются приветственными кликами, правда, весьма вялыми. – У тебя такой вид, будто ты только что съела что-то гнилое.