Не властью единой - Андрей Посняков (2022)

Миша усмехнулся: Перунов дуб, Ильинская часовня – какой-то сюрреализм! Хотя если подумать – чему удивляться-то? Видно, дубу-то поклонялись издавна, наверняка и капище рядом было… или не было – такого-то дуба за глаза хватит! А потом выстроили часовню – Ильинскую, в честь святого Ильи. Перун – грозный бог-громовержец, и Илья Пророк тоже с громом и молнией связан, так сказать – ответственный! Переход смысла с одного на другого – с языческого Перуна на христианского Илью. Был Перун – стал Илья Пророк! По всей Европе так было… Где-нибудь в далекой Ирландии была богиня Бригитта – стала святая Бригитта… да везде…

И правильно! Древнюю веру, язычество, вовсе не просто искоренить… так хоть так – подогнать под христианство.

– Гляньте-ка, господин сотник! – обернулся выехавший вперед Велька-Велимудр. – На дубу-то висит что-то!

– Скорее, кто-то! – свернув к дубу, сотник прикрыл ладонью глаза – от солнца. Всмотрелся…

Ну да, так и есть! На ветках висели тела… точнее сказать – трупы. Нет, не жертвы, не вниз головой, не за ноги, вполне себе правильно повешенные – за шеи.

Заметив повешенных, отроки невольно перекрестились – все разом:

– О господи!

Воевода нахмурился: нехорошая была примета – висельники.

– Интересно, за что их?

– Видно, язычники, дуб-то – Перунов!

– Так а что ж не сняли тогда? От Турова, чай, не далеко! А тут – язычники…

Все вопросы разрешились, когда подъехали ближе и спешились у бьющего рядом с часовней ключа. На дубе висела берестяная грамотца, растянутая на деревянной дощечке, – табличка!

Во, и сюда технологии дошли!

– «Се за воровство казнити по указу пресветлаго князя Вячеслава Володимировича», – вслух прочел Велимудр.

Сотник лишь головой покачал. О как – за воровство! Однако. В те времена – как и много позже – понятие сие означало вовсе не воришек, те назывались татями, а их занятие – татьбою. Эти висельники – вовсе не воришки, не разбойники даже, а воры! По местной терминологии, вор – государственный преступник! Шпион, диверсант или особа, покушающаяся на князя и аппарат управления. Террористы, короче!

– Однако – за воровство, – спешившись. Михайла погладил рукою табличку. – Это вам не мелочь по карманам тырить!

Напоив коней, напились сами, да, наскоро помолившись в часовне, продолжили путь.

Уже совсем скоро показалась княжеская заимка – ров, солидный частокол и видневшиеся за распахнутыми настежь воротами хоромы.

Дежурившие у ворот воины беспрекословно пропустили новых гостей, как только услышали, кто они. Видать, уже получили соответствующие указания – и это было приятно!

– Вовремя вы, – ухмыльнулся в седые усы старый страж, оказавшийся добрым знакомым деда Корнея. – Посейчас князь на соколиный лов собирается. Давайте вон, во двор… Там уж, на охоте, и отдохнете малость…

Спешившись, ратнинцы отдали коней враз подбежавшим слугам. Туровский князь Вячеслав Владимирович уже стоял на крыльце вместе с супругой, милостиво выслушивая поджарого седовласого мужчину в синей недешевой рубахе, похоже – главного ловчего.

По здешним меркам, князь был уже далеко не молод – за сорок, и выглядел, как и всегда, неважно: почти совершенно седой, под глазами мешки, лоб в морщинах, опущенные плечи, да еще эта нездоровая полнота – дородство.

Княгиня же выглядела куда как моложе мужа. Стояла позади, полная достоинства, в длинной ромейской тунике с разрезами – специально для верховой езды. Видать, и впрямь охотиться собрались. Не самое скучное развлечение! Рядом, за княгинею, – княжичи. Маленькая Анна Вячеславовна – чистый ангелочек – и квелый княжич лет четырнадцати. Одутловатый – в отца – и взгляд какой-то потухший… Может – больной?

– А! Воевода и сотник! – кривовато улыбаясь, подскочил к гостям княжеский тиун – кругленький чернобородый, чем-то похожий на грека… может, и в самом деле – грек? – Сейчас, сейчас, доложу о вас… Сами видите – князь сейчас занят… Но вы ждите, ага…