Не властью единой - Андрей Посняков (2022)

На ночлег остановились у родного Мишиного дядьки Никифора, младшего брата матушки, Анны Павловны, не просто купца, а почтенного туровского негоцианта, ведущего обширную торговлю с Новгородом, Киевом, Волынью, Царьградом… Лес, пенька, пшеница, воск, мед, железные оковки – крицы, надежные, новгородской работы, замки – чем только не торговал Никифор Палыч, даже работорговлей, говорят, не брезговал. Да никто не брезговал в те времена! Цена за красивую молодую рабыню иногда и до тысячи серебряных ромейских монет доходила! А если девку еще и обучить танцам да искусству любви…

Никифор с домочадцами, конечно, расспрашивал об охоте – любопытно было. Миша рассказывал во всех подробностях – и про дичь, и про соколов, и про ловчих. О боярине, ясно дело молчал, а дед Корней и вообще не произнес ни слова – все больше пил. Ой, не жаловал ратнинский воевода Никифора, едва терпел… Потому и спать ушли рано.

– А отрокам вашим я велел в людской постелить…

В людской так в людской – для младшей стражи дело привычное. Где бы ни ночевать, лишь бы покормили.

Новый слуга Алексей Корота тоже в людской лег. Спали на полу, постелив свежей соломы – славно! За Коротой Ермил с Велькой приглядывали – на то им сотник наказ дал. Мало ли – беглый!

– А что Ходок, корабельщик? – уже пожелав всем доброй ночи, вдруг вспомнил сотник.

Ловкий пройдоха и зубоскал Авраамий по прозвищу Ходок служил кормчим на одной из ладей Никифора и много чего знал – не только про туровских. Поговорить с ним было бы очень даже неплохо. Однако ж…

– Так в Новгороде опять! – Никифор Палыч рассмеялся. – Кого еще послать-то? И сыны мои с ним – на торжище новгородское поглядеть напросились.

Наутро все парни отправились с дедом Ковнем на рынок – гостинцев городских накупить. А то что же – зря ездили?

На рынке много чем торговали: ленты шелковые, аксамитовая ткань, кушаки атласные, кольца да перстни златые, серебряные подвески… Из чего попроще – браслетики витого стекла – новгородские, синие и коричневато-желтенькие – киевские. Вот уж девичья услада! Главное, все время покупать можно, бьются ведь часто – стекло!

Велька тут же подначил:

– Бери, друже Ермиле, с полдюжины! Войше-деве подаришь – та рада будет!

Услыхав про Добровою, отроки – в хохот:

– А! Так вот кто жених у нее!

– Ну а что? Девка справная. Ка-ак даст промеж глаз – закачаешься. А с лица воду не пить.

– Из богатой семьи Войша… К тому ж говорят – книжница.

– Кто говорит-то?

– Так она сама же и хвастала!

– Но!

– Вот те и но! Рот-то закрой, паря, – муха залетит.

– Да ну вас к черту! – отмахнулся Ермил. – Девка как девка. Чего пристали-то?

Но подарок все же купил. Правильно парни напомнили. Неудобно без подарка-то, да. Долго выбирал, приценивался, наконец выбрал, на что глаз лег. Резной – из рыбьего зуба – гребень да браслетик серебряный, дорогой. Зато красивый – не оторвать глаз! На гребне – зверь дивный, шерстистый слон с бивнями, а браслетик в виде змейки с синими сапфирами-глазками.

Расплачивался за подарки сам воевода – у него казна была.

– Дома потом отдадите… аль отработаете, коли отдавать нечем. А с тебя, Ермиле, еще и книжка для правнучек. С этой, как его… с печатни!

Между тем Михаил Фролович вышел на широкую Пробойную улицу, что вела от детинца и до Нижних ворот. Так по ней и пошел, никуда не сворачивая, до самой реки, до пристани, где толпился самый разный люд. Корабельщики и заморские гости-купцы, артельные, приезжие из ближних и дальних деревень, рыбаки, мелкие торговцы…

– А вот рыбка свежая – налетай!

– Налимы! Налимы! На уху! Знатная выйдет ушица!

– Сбитень, сбитень кому? Вкусный.

– Квас-квасок – раскрывай роток!

– Налимы! Налимы! Купи налима, господине. Ухи наваришь – пальцы оближешь, ага.