Не властью единой - Андрей Посняков (2022)

Ни страха в голосе, ни удивления… Скорее, легкая досада – мол, мужик, что ты пялишься-то? Получил ответ, так ступай!

– Это Илмар-лешак, что ли, с тобой хороводился? – натянув рубаху, скучным голосом осведомился чернявенький.

Девица вмиг скрестила на груди руки – с видом оскорбленной невинности:

– Да, было. Но – давно. И я тебе о том говорила сразу.

– Правду она говорит. Ну, было и было, – поднимаясь на ноги, усмехнулся Михайла. – Подумаешь, с кем не бывает? Тем более до тебя еще… А ты, если любишь, так принимай, какая есть!

– Во! – Зарка аж подскочила. – Слышал, что люди умные говорят? Странники… Вы, дядечка, может, пить хотите? Так у нас квасок есть…

Миша закашлялся. Да, конечно, он выглядел старше своих шестнадцати, но вовсе не настолько, чтобы молоденькие девчонки называли его дядечкой!

– Ладно… давайте ваш квас!

Девчонка поднесла крынку лично… едва не уперлась грудью. Не одевалась, бесстыдница, наоборот, дрожала вся. Как молвила бы сейчас Добровоя: ясен пень – хотела еще!

– Ну, не буду вам мешать…

Возвратив крынку, сотник вновь осведомился об Илмаре. Похоже, слухи о том, что лешак подозревается в убийстве боярича и его ближнего воеводы, до сих мест еще не дошли и дойдут еще не скоро. Если только кто-то невзначай забредет… Или – люди Торопа будут искать специально.

– За квасок – благодарствую! Пойду, пожалуй. Говорите – семь верст?

– Да, тут прямо по тропке. Через ручей.

Простившись, Михайла зашагал к тропе – прямо по лугу, мимо пасущихся коз, заботливо привязанных к обглоданным кусточкам. Дул теплый летний ветерок. Средь терпкой зелени трав желтели рассыпным золотом одуванчики, купавницы, лютики. Пах сладким сиропом ярко-розовый клевер, прятались в землю зеленые медвежьи ушки, рядом колыхались высокие желто-синие соцветия – иван-да-марья. Все «иваны» – синие, все «марьи» – желтые. А вон, чуть ближе к лесу – фиолетово-пурпурный кипрей. А бабочек вокруг сколько! Пестрые, белые, лимонно-желтые… Словно бы вспорхнули да поднялись вдруг в воздух все луговые цветы. Ну надоело им в траве хорониться – вот и взлетели! Поближе к солнышку, к высокому бирюзовому небу.

– Дядечка!

Мишу нагнал парнишка. Тот самый – любовничек.

– Я это… Я про Илмара кое-что ведаю.

– Ну так и мне поведай, мил человек!

– Вот! Так и Зара велела…

«Велела»! О как… Не попросила – велела. И парень бегом бросился исполнять. Ох, женщины, женщины… что ж вы с мужиками делаете?

– Тебя звать-то как?

– Митрием кличут. Из рода…

– Ну, Дмитрий, выкладывай, – быстро перебил сотник. – Что ты там хотел рассказать?

Ага! Оказывается, любвеобильный лешак хороводился и с родной сестрой Дмитрия. Правда, встречались они не долго, расстались, после того как Илмар в запалке обозвал полюбовницу «русалкой»… или «кикиморой»… Как бы то ни было, девица оказалась обидчивой и лешака враз прогнала, несмотря ни на какие достоинства. Как, в принципе, и должна бы поступать каждая уважающая себя женщина.

Должна бы… Однако немногие на это отваживаются. Еще там, в своей родной эпохе, собрались в кубрике у радиста, на судне. По чуть-чуть выпили, зашел разговор… О чем говорили? О чем мужики говорят? Тем более в плавании? О работе, конечно… ну, а затем и о них – о бабах, о женщинах… Еще неженатого радиста все занимал вопрос о женской привязанности. Ну ведь посмотришь – вполне симпатичная, не старая еще, ухоженная вся… а рядом кто? Да какой-то чертов нищеброд-алкоголик, который эту вот раскрасавицу еще и бьет! Да ладно бы в сексе был дока – так ведь нет! Импотент почти – один-два раза в месяц, и то со скрипом, ага. И зачем с таким жить? Чтоб не остаться одной? Или потому что «его, дурака, жалко»? А себя-то не жалко, а? Вот уж поистине, женская душа – потемки.

– Так вот, – между тем продолжал Митрий. – Сестрица Илмара прогнала, когда узнала, что тот с Костомарой-вдовицей какие-то шашни водит. Он и посейчас у нее, у вдовицы-то.