Не властью единой - Андрей Посняков (2022)

Вдовица прищурилась:

– Вижу, вижу – мозоли… Только больше похожи на те, что от рукояти меча! Как у братьев моих, у воинов… Да и взгляд твой… это не взгляд простолюдина! Говоришь, из Ясенева? В Туров? Ну, коли в Туров – иди. А на моей земле такие подозрительные люди без надобности. Время до вечера вам, чтоб отсюда убраться. Потом пускаю псов… и воинов.

Сурово! Хотя… могла бы ведь и просто убить. Так, от греха подальше. Ясенево далеко, за подозрительных чужаков вряд ли кто спросит. Единственное – Горынко Коваль. Он-то вроде как не чужой… Ну, значит, просто парню не повезло бы.

– Я понятно изложила?

– Вполне.

Ишь ты, какой слог! Вероятно, не только требник читала… А люди-то, люди ее – как подобрались все! Даже бородачи – братья. Боятся свою хозяйку, слушаются.

– Правда, сразу вы не уйдете – все новости мне расскажете.

– Ну, это завсегда пожалте! – сотник пригладил бородку и, посмотрев прямо в глаза сидевшей в седле вдовице, продолжил уже гораздо тише: – Только новости-то у нас дурные… Такие, что хорошо бы – с глазу на глаз.

– Дурные? Егор, братец, лучников – вон к той опушке! – тут же распорядилась Костомара. – Остальным тут ожидать.

Вот теперь голос ее звенел вполне по-командирски: со стальными нитками, уверенно и грозно. Да что там голос, вся свита так была выдрессирована – достаточно пальчиком шевельнуть!

– Ты про лучников понял? – красотка спешилась ловко и быстро, без всякой посторонней подобострастной помощи.

Насчет лучников Михайла молча кивнул. Уж понял, не дурак. Лучников – к опушке… Стало быть, там и разговор. И ежели что…

На опушку пошли прямо по лугу, по высокой траве, подернутой седоватой пеной пастушьей сумки и золотисто-желтой россыпью лютиков. Трава расступалась неохотно. Бил по рукам кипрей. Сотник шел первым… за ним – Костомара. Где были лучники? Наверняка уже выбрали удобное место.

На лесной пушке, в тенечке под старой разросшейся ивой, лежал поваленный бурей ствол. На него и уселись.

Длинные ресницы вдовицы нетерпеливо дернулись:

– Ну?

– Вчера убили боярича Юрия. С ним погиб дядька Медведь, – буднично сообщил сотник.

– Ну-у… – свое удивление Костомара не выказала никак. – Следовало ожидать… И что, убийц поймали?

– Ловят. Убийцу.

– Вот как? Значит, знают – кто?

– Илмар-лешак.

– Кто-о? – вот тут глаза вдовушки округлились. – Илмар – убийца? Нет, он, конечно, может… Но против Юрия и дядьки Медведя не пошел бы ни за что. Слишком опасно. Так-так-та-ак… Значит, теперь у Торопа вся власть… Ну, это мы еще поглядим… Ты про Илмара-то не врешь, часом?

– Да честное слово!

А вот это сотник сказал зря! Собеседница вновь усмехнулась:

– Знаешь, в древние времена был у греков театр. Представления там давали… комедии, драмы… Один Аристофан – вот умора-то. Правда, про женщин мне у него не очень нравится. А вот про птиц – да! Впрочем, я сейчас не о том. О тебе! Плохой ты актер, чужак! Играешь простолюдина, а слово чести даешь! Откуда у простолюдина честь? Честь смерда – страх, честь купца – прибыль. Никакая это не честь.

– Да вы, Костомара Акинфеевна, прямо философ! – непритворно восхитился Михайла. – Да, я не из простых. Я воин и, смею думать, не из простых. Ищу себе князя!

– Значит, изгнали, – ресницы снова дрогнули. – Не скажешь ли, за что?

– Верил в старых богов…

Вдовица махнула рукой:

– Пустое! В старых-то богов много кто верит.

– И часовню развалил! – поспешно сымпровизировал сотник. – Там, на развалинах часовни, и взяли, ироды!

– А вот это уже хуже, – склонив голову набок, красавица глянула на собеседника с искренним интересом. Да и, кроме интереса, еще проглянуло в ее тягуче-зеленоватом взгляде что-то такое… что, если бы не спрятавшиеся где-то рядом лучники…

Или Мише это просто показалось? Да нет…