Пока я здесь - Лариса Романовская (2022)

Я развернулась. Будто и правда собралась в ванную, хотя мне не нравится шампунь мамы Толли, он плохо смывается, волосы потом как войлок, хоть вычёсывай их собачьей щёткой. В общем, я развернулась. Глянула на себя в зеркало. Зарёванная, лохматая, щёки горят. Чучело, хуже, чем тётка Тьма! А ведь она никогда не сдаёт воспоминания у нас дома, только за заливом!

– Тогда я поеду наверх. И сдам там, большому Экрану.

Юра меня ухватил – жёстко. Как папа!

– Ты не можешь! Никогда!

– Почему?

– Потому что они увидят твою жизнь. Ты же чужая, с другой реальностью.

– И что? Ты меня туда сам приводил. Забыл уже, да?

– Это была ошибка. Прости, Дым.

Он не разжимал рук. Я выворачивалась. Он не пускал. Это было на самом деле.

– Стой! Никуда не уходи!

– Пусти!

Я его царапала. Я его ненавидела.

Это не помогло.

Он был сильнее!

Меня могло спасти только чудо. Или вот если бы Мелочь рядом был. Укусил бы, помог.

И я сама его укусила! Противно! И больно зубам!

Я пыталась садануть Юру по самому больному. Выворачивалась. Плевалась. Орала – точно орала, но поняла это, только когда он мне ладонью закрыл рот.

Я не понимала, почему он со мной это делает! Почему он имеет какое-то право. Чего он вообще от меня хочет.

– Стой здесь, Дым! Останься! Останься!

Он это говорил так же ровно и спокойно, как в первый день, когда объяснял про устройство мира.

– Пусти! Ты! Людоед!

Но сквозь Юрину ладонь слова были непонятными.

Пробую вырваться от Юры. Пробую проснуться. Нет. Чёрта с два! Я внутри этой истории, как внутри фильма. И он пока ещё не кончился…

Руки Юры как будто со всех сторон…

– Останься!

– Не трогай её!

Это был грозный голос. Мужской, сиплый. И звучал он откуда-то снизу… раскатисто так. Я дёрнулась! И поняла, что меня ничто не держит, что Юра разжал руки.

Из погреба вылез дед Ларий. Тот лысый бородатый старик, который был главным на празднике. Глава Ордена. Сейчас он смотрел на нас из-под белых мохнатых бровей… Грозно смотрел. Но брови были такие дед-морозовские, что выглядели гримом. А сам взгляд – частью образа. Пожилой актёр вошёл в роль сурового правителя. И рыкнул на Юру.

– Не трогай!

И Юра сразу стал меньше и слабее. Зажался. Может, ждал, что его сейчас ударят или ещё что. Я не знаю.

Я рванула на себя входную дверь. Выскочила, запнувшись о порожек. Чуть не слетела вниз по всем ступенькам. Едва успела ухватиться за белую гипсовую жабу. Удержалась. А вот жаба оторвалась от крыльца, сразу раскрошилась, будто была сделана не из гипса, а из безе.

Я помчалась вниз по крыльцу, давя белые хрупкие обломки, давясь слезами и яростью. Этот мир казался таким добрым и интересным. Но в нём, оказывается, тоже есть всякая гадость! Куда мне теперь?

Назад не хочу, здесь оставаться… в этом доме – опасно. А может, и в других тоже? Может, тут везде вот такие люди, для которых ты – источник питания, добыча, ресурс, жертва… Не хочу быть жертвой!

Куда мне?

Впереди была подсказка. Вывеска.

«Книгоубежище».

3

Я наконец-то рассмотрела само слово. «Место, где можно убежать в книгу». Спрятаться в ней от плохого. Моим убежищем от реала было Захолустье. А теперь мне нужно было убежище от убежища.

Я снова заплакала. Полезла за платком, вынула его и затупила, смотрела и не понимала – зачем мне платок. Чтобы что? Разглядывала вышитую метку, буква была похожа на перевёрнутую четвёрку. С неё здесь начинается моё имя. «Дым». Я так и не выяснила, что это значит. Может, взять книгу об именах, узнать смысл? А почему нет? Надо же с чего-то начинать самостоятельную жизнь в другом мире.

Я наконец вытерла лицо и вошла в книгоубежище.

Там было слишком тихо.