Ларий тоже принёс мне пальто. Большое, серое, явно мужское. Надеюсь, не Юрино. От пальто пахло теми травами, которые были в доме мамы Толли. Я будто стала частью этого дома, вот так, заранее.

Ларий шёл по лестнице медленно, выдыхал на каждой площадке. Я спускалась быстрее, ждала и, когда он оказывался рядом, задавала следующий вопрос. Он отвечал на ходу, постепенно задыхаясь, сбавляя шаг. Но у меня никак не получалось шагать с его скоростью. Меня трясло от волнения, спокойно идти я не могла.

– Почему за мной гнались? Почему меня искали в книгоубежище? Это тот, странный клетчатый…

Я пробую рассказать про случай на набережной. Но дед Ларий будто не слышит меня. Перекрывает мой голос своим – негромким, но сильным…

– Тебя показали на Экране. Стало понятно, что ты здесь чужая. Тот человек увидел твои воспоминания, понял, кто ты и откуда… Сообщил властям.

– Почему? Зачем ему это?

Дед Ларий не отвечает. Объясняет про другое.

– У тебя могли бы быть неприятности. Хорошо, что Тщай забрала к себе. Когда я узнал, что облава была в книгоубежище, я понял, где тебя искать.

– Но почему они меня ловили? Я правда вне закона?

– Смотря по какому закону судить. А сейчас тихо.

Мы вышли из дома, поднялись немного вверх по улице, свернули в тёмный переулок, долго тащились мимо каких-то контейнеров, похожих на грузовые вагоны, мимо решетчатого забора – я случайно задела его рукой, металл был очень холодным…

Дед Ларий снова свернул, вывел меня через арку, и мы оказались недалеко от станции канатной дороги. Просто с другой стороны, я здесь раньше не ходила. Вот она, граница внутри города… Нарядные неторопливые люди, яркие фонари, сотрудники станции в синей форме. Я боялась, что кто-то из них окажется Юрой… Я не хотела снова с ним встречаться.

– Уже можно снова говорить?

– Да.

– Почему Юра со мной так?

– Он перестарался. Он считает, что наш Орден спас ему жизнь. Он пробует служить Ордену, изо всех сил. И сделать так, чтобы другие тоже служили.

– Но ведь он заставляет. Это насилие.

– Мы знаем. Мы приносим тебе свои извинения, Дым. Мы не можем изгнать его из Ордена, но можем запретить… запретить ему с тобой общаться.

– Я… я подумаю об этом.

Дед Ларий прикрыл глаза, сказал всё так же торжественно, но мягче:

– Я не призываю тебя его простить. Я прошу.

«Прошу простить». Масляное масло. Мужественный мужчина… Не о том думаю, не о том. Я не хочу прощать Юру.

– Не хочу.

– Я понимаю, девочка Дым… Но всё дело в капле. В том, что именно он тебе её дал.

– Это даёт ему право? Как кольцами обменяться, что ли?

– По закону – нет, не даёт. Но есть же ещё поверья…

– И прочая бредятина!

Дед Ларий поперхнулся.

– Можно и так сказать. Ты имеешь полное право не любить наш мир. Но ты сейчас в нём. Ты – наш гость.

– Ну очень дорогой гость. Ценный прямо, как ресурс! Вцепился в меня, как… как кошка в мышь!

Я расплакалась. Дед Ларий не утешал. Говорил, будто себе под нос. Рассказывал историю Юры.

– Он был из семьи зависимых.

Я вспомнила, с какой интонацией Юра сказал про Тьму «фурсишка». Оказывается, он хорошо знал таких. Знал, на что они способны, чтобы добыть эмоции. Выбить их из окружающего мира. Его родители были такими же. Они доводили себя и других, устраивали скандалы, всегда, сколько Юра помнил.