Когда порвется нить - Никки Эрлик (2022)

– Извини, что задел твое самолюбие, но ты такой же парень, как и все остальные. Конечно, ты здорово знаешь то, как здесь все устроено, но я вырос не в этом мире. Твое имя для меня ничего не значит. – Он добродушно улыбнулся.

И он говорил серьезно. Хавьер не понимал, почему он должен ставить Джека на пьедестал, возведенный из достижений его предшественников. Но он не забывал и об уникальном положении Джека. Хави собрал воедино достаточную часть семейной истории, основываясь на горстке неохотно вырвавшихся у Джека фраз и сплетнях сокурсников: он узнал о девяти поколениях Хантеров, которые сражались за свою страну с момента ее основания, обо всех почестях, которые они получали, и о пожертвованиях, которые они делали год за годом.

Хави понимал, какое бремя ложится на плечи его соседа по комнате – дополнительное внимание, ожидание успеха, – он и сам знал, что это такое, когда на тебя давят обстоятельства. Только десять процентов курсантов в кампусе были латиноамериканцами. Они не могли позволить себе провал.

– Почему люди так странно тревожатся о твоем соседе? – спросил отец Хави по телефону.

– Ну, его семья довольно известна в определенных кругах, – попытался объяснить Хави. – Думаю, они считают себя такими же, как Кеннеди.

– И теперь мой сын учится в той же школе, что и их сын, – сказал его отец. Хави услышал в его голосе благоговение.

Родители Хавьера невероятно гордились тем, чего достиг их сын, тем, каким человеком он быстро становился, и, хотя решение о поступлении в академию было решением Хави, на него, безусловно, повлияли восемнадцать лет, в течение которых он слушал, как его родители рассказывают о достоинствах американской свободы, сортируя в церкви пожертвованные продукты. Они работали с раннего утра до позднего вечера и даже в выходные в магазине его отца, откладывая деньги, чтобы их ребенок мог получить образование, которого никто из них не имел. И все же они всегда выкраивали время для мессы по воскресеньям и работали добровольцами в столовой при любой возможности, проживая жизнь в служении, трудолюбии и семье, жизнь, которая казалась возможной только в таком месте, как Америка, где, несмотря на все ее недостатки, обыкновенный мальчик, Хавьер, мог свободно учиться, играть, расти, выбирать.

Хави хотел выбрать путь, которым восхищались бы его родители, показать, что уяснил уроки, которые они преподали ему, и он ценит то, как они прожили свою жизнь.

Когда Хави сообщил им о поступлении в академию на полную стипендию, они отпраздновали это событие первым семейным отпуском за долгие годы.

Джек и Хави провели бок о бок четыре самых трудных года в своей жизни, но они выжили, и в мае им оставалось всего несколько недель до того момента, когда они официально станут военнослужащими армии США, что знаменует конец последнего, очень странного семестра. Дядя Джека объявил о своей предвыборной кампании еще в феврале, к неудовольствию Джека и Хави. (Хавьер встречался с ним всего один раз, на семейном обеде Хантеров, но сразу почувствовал, что Энтони жаждет власти.) А вскоре, в марте, возле комнаты Джека и Хавьера в общежитии появились две небольшие коричневые коробки.

Ни один из курсантов не решился открыть крышки, прочитав надпись на коробке и предположив, что это своего рода тест от академии, чтобы проверить, возьмут ли искушение и любопытство верх перед самым окончанием учебы. Но даже после того, как они узнали, что это не проверка, что все на свете в самом деле получили такие же коробки, Джек и Хавьер все равно решили не смотреть. Их профессия была опасной, и смириться с предстоящим риском было гораздо легче, если это был именно риск, а не гарантия жизни или смерти.

И в блаженные дни мая, последние перед выпускным, когда они бросали фрисби на лужайке и поднимали тост за окончание выпускных экзаменов, ни Джек, ни Хавьер даже не подозревали, что в июне все изменится.

ХЭНК