Когда порвется нить - Никки Эрлик (2022)

В тот вечер несколько групп одновременно закончили встречи, и их участники высыпали на тротуар перед школой. Хэнк, Мора и Бен остановились вместе на углу.

– Да, тяжелый разговор получился, – вздохнул Хэнк.

– Это был довольно тяжелый год, – добавила Мора.

– Что ты обычно делаешь, чтобы справиться с проблемами? – спросил Хэнк.

– Я… не знаю. – Мора пожала плечами. – Наверное, просто продолжаю жить своей жизнью.

– Есть ли у кого-нибудь из вас какая-нибудь отдушина? Способ выпустить пар? – не отставал Хэнк.

– Разве не для того придумана эта группа? – спросил Бен.

– Ну да, но на разговорах далеко не уедешь, – заметил Хэнк. – Может быть, все потому, что я привык работать руками и мне всегда нужно было что-то осязаемое… – На лице Хэнка на мгновение появилось странное выражение. – Почему бы вам не присоединиться ко мне в следующий раз?

– Куда ты собрался? – спросил Бен.

– Просто доверьтесь мне. – Хэнк улыбнулся. – В следующие выходные. Лучше всего, если получится ближе к закату.

В следующую субботу Бен ждал его по адресу, который Хэнк прислал ему в СМС: возле огромного спортивного комплекса, раскинувшегося вдоль реки Гудзон.

В вестибюле телевизионный экран был залит пламенем – репортер говорил о кострах, которые зажигали по всей Европе. Типичная традиция конца июня в этом году была подхвачена движением по всему континенту, призывающим людей бросать в костры свои коробки и нити. Поскольку ни то ни другое нельзя было уничтожить, этот жест был скорее символическим, чем практическим, но тем не менее тысячи людей поспешили на зов.

Бен был заворожен кадрами переполненных пляжей в Хорватии, Дании и Финляндии, сотни молодых людей прыгали босиком по песку, когда пламя охватывало их коробки. Отказ от нитей казался еще более вызывающим в свете недавнего шага Америки – запрета коротконитным занимать определенные должности. «Пока одни сгибались перед пугающей силой нитей, – думал Бен, – другие их жгли».

– Должна сказать, я не ожидала встретиться здесь, – сказала Мора, внезапно появившись рядом с Беном. – О боже, ты думаешь, Хэнк заставит нас лазать по скалам? Воплощая метафору преодоления препятствий?

Бен рассмеялся, но в этот момент появился Хэнк, который нес три клюшки для гольфа.

– О, я никогда не играла в гольф, – настороженно сказала Мора.

– Я тоже, – ответил Бен.

– Ну, я зарабатывал спасением жизней, – сказал Хэнк, – так что, надеюсь, смогу научить вас обоих махать клюшкой.

– Хорошо, док, – согласилась Мора. – Но должна сказать, я не предполагала, что у вас такое буйное хобби.

– Я знаю, на первый взгляд это нечто очень чопорное и правильное, – улыбнулся Хэнк. – Но на самом деле – просто очень хорошая разрядка. Я приходил сюда после особенно тяжелых дней в отделении скорой помощи. И потом пришел после того, как открыл свою коробку.

На секунду Бен предположил, что Хэнк расскажет Море правду о своей нити. Но тот провел их к лифту, не проронив ни слова.

Площадка для мини-гольфа плавала на реке Гудзон, окруженная сеткой, чтобы шальные мячи не попадали в воду. Бен, Хэнк и Мора поднялись на лифте на самый верхний этаж, и, когда Бен вышел на возвышающуюся над дорогой платформу, первое, что он увидел, были яркие слои цвета, покрывающие небо. Хэнк был прав насчет заката: цвет облаков постепенно менялся от индиго к персиковому, а потом к самым ярким оттенкам оранжевого.

Хэнк быстро проинструктировал их обоих, после чего они подошли каждый к своей метке для мяча.

Мора оказалась на удивление ловкой, ее мяч летел прямо в центр нужного участка поля.

– Может быть, у моей мамы был роман с Тайгером Вудсом, – размышляла она.

Первый взмах Бена был неловким промахом, а когда он наконец ударил по мячу, тот отлетел в сторону и попал в сетку.

– Ничего, ты скоро освоишься, – сказал Хэнк. – Просто думай об этом как о терапии, а не как о гольфе.