Когда порвется нить - Никки Эрлик (2022)

– Вы ее не знаете. Если она что-то задумала, то сделает все что угодно. Даже затаит обиду. Скоро она начнет новую жизнь. И не нужно ей знать, что я подсматривала за ее спиной. Сейчас важно только то, что она будет жить.

«Какой необычный новый мир создали эти нити», – подумал Хэнк. Несмотря на всю печаль, обман и разрушенное доверие, несмотря на все случаи, которым Хэнк был свидетелем в больнице, наблюдая, как пациенты в страхе сжимали свои коробки, по крайней мере, было и еще кое-что: надежда для матери больного ребенка. Благодать от осознания того, что молитвы будут услышаны.

Через несколько дней Хэнк связался с Аникой и спросил, как прошла операция той девушки.

– К сожалению, мы узнали от сестры донора, что в прошлом году он лечился от рака, – сказала она. – Мы не смогли использовать легкое.

И все же отчаиваться было рано. Хэнк будто слышал слова ее матери: «Если не в этот раз, то в следующий».

Он развалился на скамейке, расслабляясь под ритм, с которым клюшки били по мячам, посылая их в лунки. «Как странно, – подумал Хэнк, – быть женщиной с розовыми волосами, которая живет в тревоге, не зная о грядущем спасении, о даре, который ее ожидает».

Но тут Хэнк заметил, что Бен все никак не ухватит клюшку поудобнее. Он встал и подошел к Бену сбоку, чтобы не попасть под удар, и положил руку ему на плечо, готовый подбодрить.

ДЖЕК

Обычно Джек не помнил своих снов, но на следующее утро после того, как он предложил Хавьеру поменяться, он проснулся усталый и измученный. И сразу вспомнил, что во сне видел деда.

Дедушка Кэл был единственным членом семьи Джека, который никогда не заставлял его чувствовать себя чужаком и относился и к Джеку, и к Хавьеру с уважением, как к товарищам по оружию.

Джек познакомил их на футбольном матче на первом курсе, когда у Кэла были вьющиеся седые волосы и согнутая спина, как у любого мужчины в возрасте около девяноста лет, но он все еще мог похвастаться ясностью ума, свойственной молодым. Джек слушал, как его дед рассказывает знакомую историю о том, как скрыл свой возраст, чтобы его взяли в армию во Вторую мировую войну, когда он был высоким, но еще прыщавым подростком.

– То, что вы делаете, мальчики, – это благородное призвание, – сказал Кэл Джеку и Хави, когда они сидели втроем на трибунах, тесно прижавшись друг к другу и спасаясь от пронизывающего ветра. – До публики чаще доходят истории о трусах, но те, кого я встречал на службе, были лучшими из всех моих знакомых.

Джек слышал все это раньше, почти на каждом семейном сборище, но ему было приятно видеть, что Хави так увлечен.

– Прежде чем нас бросили в бой, – продолжал Кэл, – мы провели четыре месяца на подготовке в Новой Англии, и пара старших парней как бы приняла меня в свою группу. Они угощали меня сигаретами и водили в кино в свободные вечера. Особенно один парень, Саймон Старр, он действительно взял меня под свое крыло. Никогда не позволял никому сказать мне плохого слова.

Но когда в конце концов нас распределили по местам службы, оказалось, что я отправляюсь на Тихий океан, а тех парней постарше посылают в Европу. И я уверен, что Джек уже говорил вам, что большинство мужчин в моей семье так или иначе служили, поэтому всегда ожидалось, что я когда-нибудь пойду в армию, но война затянула меня в гораздо более раннем возрасте, чем мы могли предположить, и независимо от того, насколько подготовленным ты себя чувствуешь, перед отправкой на фронт все равно страшно.

Хави молча кивнул.

– Саймон увидел, что я очень расстроен тем, что меня отделили от группы, поэтому он отозвал меня в сторону и полез в карман за маленькой молитвенной карточкой, которую всегда носил с собой. Он сказал, что это Хашкивейну, еврейская молитва, в которой Бог просит защитить тебя в течение ночи. Карточку ему подарила невеста, дома. Представляете? Он отдал эту молитвенную карточку мне! Он сказал, что она защитит меня.