Стеклянный цветок (Сборник) - Джордж Мартин

Билли Рэй со всей ответственностью заявляет, что на самом деле джокеров у русских тысячи, только они надежно заперты подальше от глаз в огромных серых «домах джокеров», которые номинально являются больницами, но по сути представляют собой тюрьмы во всем, кроме названия, и укомплектованы многочисленными охранниками, но не врачами и медсестрами. Карнифекс говорит также, что у Советов имеется и с дюжину тузов, находящихся на службе у правительства, армии, милиции и партии. Если его слова соответствуют истине — а СССР, разумеется, отрицает подобные утверждения, — то нам не удалось и близко увидеть ничего такого: КГБ и «Интурист» зорко следят за каждым нашим шагом, несмотря на заверения советского правительства об отсутствии контроля.

Сказать, что доктор Тахион не сумел найти общего языка со своими коллегами из социалистического стана, было бы изрядным преуменьшением. Его презрение к советской медицине может сравниться разве что с презрением Хирама к советской кухне. Однако оба они, похоже, с большим одобрением отнеслись к советской водке, выпито которой было немало.

Однажды в Зимнем дворце возник забавный спор, когда один из наших хозяев взялся объяснять доктору Тахиону диалектику истории, заявив, что по мере развития цивилизации феодализм должен неизбежно уступать место капитализму, а капитализм — социализму. Тахион выслушал все это с поразительным терпением, а затем произнес буквально следующее:

— Дорогой мой, в этом крошечном уголке галактики имеется всего две великих цивилизации, которые освоили космические полеты. Мой собственный народ по классификации ваших светил следует отнести к феодалам, а Сеть — к капитализму столь алчному и жестокому, что вам и не снилось. Однако ни один из наших народов, к счастью, не проявляет никаких признаков перехода в стадию социализма. — Потом он немного помолчал и добавил: — Вообще-то, если хорошо подумать, Рой вполне можно отнести к коммунистам, хотя о цивилизованности в этом случае говорить едва ли уместно.

Должен признать, это было меткое высказывание, и, пожалуй, оно произвело бы на русских большее впечатление, не будь Тахион при этом с головы до ног одет в казачий костюм. И где он только берет свои наряды?

О прочих странах Варшавского блока добавить почти нечего. В Югославии было теплее всего, в Польше страшнее всего, а Чехословакия сильнее всех напомнила о доме. Дауне накатал в высшей степени захватывающую статью для «Тузов», где высказывал мысль, что широко распространенные в сельской среде слухи о современных вампирах в Венгрии и Румынии в действительности представляют собой не что иное, как проявления дикой карты. Это и впрямь была его лучшая работа, местами написанная по-настоящему превосходно и тем более поразительная, что вдохновил его на нее пятиминутный разговор с одним кондитером из Будапешта.

В Варшаве мы обнаружили небольшое джокерское гетто и повальную веру в «брата-туза», который скрывается где-то в подполье и вот-вот придет, чтобы возглавить этих обездоленных и повести их вперед, к победе. Увы, за те два дня, что мы пробыли в Польше, долгожданный туз так и не появился. Сенатору Хартманну с огромным трудом удалось добиться встречи с Лехом Валенсой, и, думаю, фотография «Ассошиэйтед пресс», на которой они запечатлены вдвоем, уже прибавила ему немало очков дома, в Америке. Хирам ненадолго покинул нас в Венгрии — очередное «неотложное дело» в Нью-Йорке, как он пояснил нам, — и вернулся сразу же после того, как мы прибыли в Швецию, в чуть лучшем расположении духа.

После всех тех мест, где мы побывали, Стокгольм кажется просто раем. Здесь, на севере, джокеры — редкость, но шведы встретили нас с полнейшей невозмутимостью, как будто всю жизнь только и делали, что принимали в гостях джокеров.