Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова (2013)

«Мысленно готовит заключительную речь, – с ужасом поняла Пинки в тот же момент. – Иначе и быть не может. Он думает, как бы потихоньку отослать меня».

– И теперь ты меня выгонишь! Чем они заслужили? – выпалила она до того, как успела хотя бы пару мгновений подумать. – Шэрон, Леа и эта… как там ее…

Она начала заикаться.

– Что у них было такого, чего нет у меня, раз они могли быть здесь с тобой?

– Что, извини?!..

На лице Лукаса промелькнуло неподдельное удивление. В ужасе Пинки прижала руку ко рту.

– Прости, – выдавила она. – Я… я не это имела в виду. Я не хотела…

Ее охватило смущение; она больше не могла просто лежать, тем более обнаженной. Потому села и поспешно схватила свою одежду.

– Это… Это было грубо, да? Прости, Лукас. Я всегда сначала говорю, а потом думаю. Похоже, я снова навязываюсь, – с несчастным видом пробормотала она.

«Теперь он упрекнет меня в недостатке самоуважения, – подумала она. – Катастрофа. Боже. Почему я постоянно творю ужасные вещи?!»

Лукас покачал головой. Со вздохом он откинулся на спинку кресла и сцепил руки на затылке. Но не стал читать ей проповеди.

– Ну, Пинкертинка, тот же вопрос ты можешь задать наоборот, – произнес он. – Чего не было у них, что есть у тебя, раз они здесь не остались. Или же – чего нет у меня.

Он помедлил. По ней быстро скользнул его взгляд: серебристая серость.

– Иногда мы не осознаем причин, но они существуют, – добавил он. – Я как раз спрашивал себя, как так вышло, что я ничего не предпринял, если ты нравилась мне всю жизнь. И вот мы здесь. Я больше беспокоился о тебе, чем о других женщинах. А еще я боялся, что если я однажды приведу тебя сюда, то позже мне придется смотреть, как ты уходишь из этого дома, и не был уверен, что смогу пережить нечто подобное.

Такое признание! И будничным тоном – вот так, между делом! Пинки хватала ртом воздух.

«К такой трепетной беспомощности, которую вы тут без конца проявляете, у Лукаса как раз слабость», – вдруг зазвучал в ее ушах ироничный голос отца Лукаса. Это воспоминание совершенно ее парализовало. Еще одна причина, по которой она молчала.

Лукас повернулся к ней. Она понятия не имела, что он прочитал на ее лице, но в любом случае это заставило его протянуть руку и переплести свои пальцы с ее.

– Теперь всё иначе, – серьезно сказал он, глядя ей в глаза. – Я могу планировать лишь в рамках нескольких недель. Я бы хотел, чтобы ты была здесь, но я не буду просить тебя об этом. Ситуация не та.

Лукас ободряюще улыбнулся.

– Бόльшую часть времени я в порядке. Хожу, куда хочу – то есть преимущественно на работу, – и делаю все, что захочу, в пределах возможного. Не бью стаканы. Если ты хочешь со мной видеться, лучше оставь это мне. Это я буду тебе звонить, а не наоборот, и встречаться мы будем тогда, когда я буду чувствовать себя хорошо.

Лукас ненадолго сжал ее руку и выпрямился.

– Ну, одевайся же! Прямо сейчас один из таких подходящих моментов. Сходим куда-нибудь поужинать, иначе я умру уже сегодня – от голода!

Пинки не пошевелилась.

– Если ты хочешь, чтобы я была здесь, то я останусь.

Лукас покачал головой. Его рот скривился.

– Именно этого я и хотел избежать, – вздохнул он. – Пинки, это не шутки.

– Я знаю! Но раз у нас так мало времени – нельзя терять ни минуты.

– Но таких минут будет все меньше, – с ухмылкой предупредил Лукас.

Он снова наклонился к ней так, что его лоб почти коснулся ее лба, взял пальцем за подбородок и понизил голос.

– Ты знаешь, я не люблю драматизировать, – но, если говорю, что у меня болит голова, я имею в виду именно это. Это не исправится от таблеток или чашки кофе. Или от мокрой тряпки за шеей. Боль так ужасна, что об этом и шутить нельзя. А это о многом говорит.