Я уезжаю! - Дана Шварц (2018)

* * *

– Мамочка, они шевелятся!

Я со стоном просыпаюсь. Не сразу понимаю, где я, почему солнце такое яркое, а у меня болит плечо. И в эту минуту снова вскрикивает маленький мальчик:

– Мама, мамочка, они шевелятся!

Я шире открываю глаза и вижу ребенка, топающего к своей маме. Через каждые несколько шагов он бросает на нас с Каллумом испуганные взгляды.

– Доброе утро, – бормочет Каллум, переворачиваясь на спину.

– Мы уснули, – осоловело говорю я. А потом вспоминаю, что по утрам у меня пахнет изо рта, и стараюсь чуть отклонить голову от лица Каллума. – Боже мой. – Я с трудом поднимаюсь на ноги и хватаю свою сумку. – Мы уснули.

– Да, да, уснули, – отзывается Каллум и снова закрывает глаза.

– Мы уснули! – повторяю я, и моя настойчивая интонация окончательно будит Каллума. – Мама будет в ярости.

– По-моему, ты говорила, что ей больше нельзя лезть в твою жизнь со своими комментариями.

– Нельзя, но… – Я пытаюсь объяснить, подбирая слова. – Но я всю ночь провела не дома. На кладбище. Разве твои родители не стали бы беспокоиться?

Он дергает плечом.

– Большую часть времени мой отец не знает, где я. Он мне доверяет и понимает, что я могу сам о себе позаботиться.

Я не отвечаю. Внутри меня бушует гнев, страх, а может, еще и настоящая влюбленность. Трудно сказать: гнев и страх сейчас явно сильнее.

– Слушай, – говорит Каллум. – Я не хотел, чтобы у тебя были проблемы. Просто я… давай я отвезу тебя домой.

Он зашнуровывает ботинки и сворачивает покрывало.

Решивший, что мы зомби, малыш по-прежнему прячется за мамой, пока мы не выходим с кладбища. Я шагаю так, словно отправляюсь на какую-нибудь героическую миссию. А Каллум еле плетется за мной.

Глава 19

В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ с Элис все проходит гораздо проще, чем я предполагала. Я выслушиваю лекцию под лозунгом «Я так за тебя беспокоилась, ты даже не представляешь!», и обещаю не возвращаться позже десяти, не предупредив ее. Тогда она просто обнимает меня и, не отпуская, говорит, что все еще злится.

Это все как-то совсем не похоже на Элис. Наверное, на нее так успокаивающе действует морской воздух, зелень или отдых от работы. А еще Эвелин, сообщившая ей, что студенты Ома частенько зависают вместе по ночам и это абсолютно нормальное явление.

Уходя в студию, на встречу с Мейви (до этого как следует выспавшись и выпив чашечку жасминового чая), я говорю маме, что люблю ее. Она отвечает мне тем же, по-прежнему качая головой, будто все еще не может до конца поверить, что ей пришлось переживать за меня всю ночь.

Сейчас мы вырезаем на линолеуме гравюры. В голове у меня складывается идеальная картинка – чашечка кофе, над которой вьется пар. Я вижу ее очень четко, но когда начинаю выскабливать, получается что-то кособокое и детское. Это уже вторая попытка – в первый раз я надавила слишком сильно, и нож прорезал материал насквозь. Работа была испорчена.

– Постарайся углубления делать длиннее, но меньше, вот так.

Мейви кладет ладонь поверх моей руки, показывая, как правильно нажимать. Уже с этой небольшой помощью моя гравюра выглядит куда лучше. Но не успеваю я порадоваться своим успехам, как вижу результат самой Мейви. И мое слабое подобие самолюбия улетучивается подобно стряхиваемым с листа остаткам ластика. На гравюре Мейви изображено лицо греческого бога ветра – он надувает щеки и выдыхает огромные клубы воздуха. На фоне такого моя кривая чашка с кофе выглядит жалко.

– Ты уже делала это раньше? – спрашиваю я.

– Вообще-то нет, – отвечает Мейви. – Но мама попросила меня попробовать, прежде чем мы будем их делать на занятии в понедельник. Когда гравюра будет готова, мы нанесем на нее краску и отпечатаем на бумаге.

– Круто.

Значит, у нее все получается само собой.