Я уезжаю! - Дана Шварц (2018)

Тесс уже бежит к маяку, ее длинные волосы развеваются сзади, как хвост воздушного змея.

– Ну же, обосранцы, даже моя бабушка бегает быстрее!

Майкл закрывает мне уши:

– Наша американка не привыкла к таким грязным словечкам.

Но я убираю его руки:

– О, этой американке нужно просвещаться.

На лице Майкла появляется дурашливая ухмылка.

– Значит, кто последний – тот обосранец!

И срывается с места, таща за собой Мейви. Она бросает на меня через плечо извиняющийся взгляд и на полной скорости устремляется вперед, ее смех уносит ветер.

В эту секунду ко мне подлетает Каллум. Не успеваю я опомниться, как он подхватывает меня словно пушинку и перекидывает через плечо.

– Что вы там говорили? – обращается он к своим – нашим – друзьям. – «Американцы уже в океане»? Мне кажется, американцы только входят в океан.

Он ступает в воду, я с визгом сопротивляюсь. Зайдя по колено, он наконец отпускает меня, и я принимаю абсолютно здравое решение – опрокинуть его. Он падает лицом в воду, но прежде тянет меня за собой.

Вскоре Майкл, Мейви, Роджер и Тесс, прекратив свой забег, присоединяются к нам. И мы начинаем брызгаться, пока все не промокаем до нитки.

– Все равно он всегда заперт, – говорит Майкл, уныло поглядывая в сторону маяка.

– Тем более, – добавляет Каллум, – вся закуска и пиво в машине.

– Так даже лучше. – Я пытаюсь выбраться из воды, но промокшая одежда с каждым шагом утягивает меня назад.

И вот мы вшестером: Роджер, Мейви, Тесс, Майкл, я и обнимающий меня Каллум – сидим полукругом на мокрой траве, у самого песка, и смотрим на океан. Сейчас отлив, и сквозь воду виден песок, испещренный лучами гаснущего солнца. Мы все мокрые от соленой воды и пролитого пива.

– Ты будешь по нам скучать? – вдруг спрашивает Тесс.

Ее вопрос, по всей видимости, обращен к Мейви, которая повидала в Оме десятки приезжающих и уезжающих студентов, но в то же время будто адресован ко всем нам. Что будет, когда мы все вернемся домой, в свои страны, колледжи, на работу и уже не сможем видеться каждый день в студии?

– Ну, продолжим дружить на «Фейсбуке», – замечает Майкл.

– Я вас всех приглашаю к себе на свое восемнадцатилетие, – говорит Тесс. – Это будет грандиозно. Гулянка на всю улицу. Полный отрыв.

Я поворачиваюсь к Мейви:

– А ты поддерживаешь связь с другими омовцами?

– Иногда, – отвечает она. – Конечно, это сложно после их отъезда, но у меня есть даже друзья, с которыми мы общаемся каждый день. Один в Индии, другой в Калифорнии. В общем, с несколькими…

В этот миг Каллум склоняется ко мне, и его губы касаются моего уха так, будто он его целует.

– Мы не потеряем связь, – шепчет он.

От его дыхания у меня по коже бежит ток, и я не могу сдержать смех. А потом мы уже все хохочем без причины. Когда вода постепенно сливается с темно-синим небом, я прижимаюсь к Каллуму и утыкаюсь лицом в его шею.

– Не забывай обо мне, – шепчу я.

Он отвечает так тихо, что кажется, будто мне это послышалось:

– Я бы не смог, даже если бы захотел.

…Когда я вся мокрая возвращаюсь в дом Эвелин, мама не говорит мне ни слова. Она просто поднимает голову от книги, с легкой улыбкой вздыхает и возвращается к чтению.

– Только не капай на ковер! – доносится с кухни радостный голос Эвелин.

* * *

Дни в Оме пролетают как один миг. За едой, работой в студии и занятиями. За общением с Леной в «Фейсбук» («иду на репетицию, надеюсь, ты весело проводишь время! Л.»), молчаливой обидой на маму и попытками не показывать ей свои альбомы. И у меня очень мало времени на Каллума, меньше, чем я бы хотела.

Однажды вечером, после занятий, я отправляюсь в студию, чтобы закончить работу по заданию Деклана – использовать сочетание пастели и темперы для создания воскового эффекта. Я встречаю Каллума в дверях.

– Я как чувствовал, что найду тебя здесь.