Мирное время - Ольга Куранова (2020)

Фелиз была права, и симбионт действительно мог выйти из под контроля, но Йеннер почему-то не боялась. Почему-то чувствовала, что справится.

Хотя игра была очень в духе Фелиз – она отлично корежила окружающим психику.

– Все будет в порядке, – сказала Йеннер. – Вернер, делайте, что она говорит. Я справлюсь.

Он вздрогнул, словно она его ударила:

– Я не хочу этого делать.

– Я знаю. Но мы не выбираем, если хотим выжить. Я – хочу.

– Отлично сказано, сестренка, – Фелиз улыбнулась и легко подтолкнула Вернера плетью. – Вперед, герой. Будь мужиком.

Он все-таки подошел, встал напротив Йеннер.

Она потянулась плетью вперед, протянула наконечник имплантата.

– Режьте и ничего не бойтесь. У меня высокий болевой порог.

Когда Вернер взялся за плеть, пальцы у него подрагивали. Йеннер стоило большого труда не дернуться.

– Отлично, герой, – похвалила Фелиз. – Теперь давай немного оголим эту суку. Разрежь униформу на груди, прямо по центру.

Вернер подошел вплотную, неловко взялся за воротник.

Йеннер перехватила руку:

– Подождите.

У нее было не очень много времени, чтобы передать щит – и она только надеялась, что это сработает. Ощущение металлического треугольника в ладони появилось и пропало. Йеннер смотрела Вернеру в лицо и надеялась, что он все поймет правильно. Не выдаст себя перед Фелиз.

Он дернулся, но промолчал.

– Вернер, – Йеннер заставляла голос звучать мягко, словно говорила с ребенком, – соберитесь. Чем точнее вы режете, тем меньше крови я теряю.

Фелиз рассмеялась:

– Да, сестренка, ты в этом настоящий профи. Ты рассказывала своему герою, как мы резали берлинцев? Знаешь, герой, вы, берлинцы, визжите как свиньи, если правильно взяться за дело.

– Мне это нихрена не интересно, – огрызнулся он и все же провел наконечником, разрезая униформу.

– Ниже, герой, ниже. Здесь все свои, незачем стесняться. Может быть, я даже разрешу тебе пощекотать эту суку между ног. Вряд ли тебе раньше это доводилось. Сестренка такая жадная.

Вернер стоял к Фелиз спиной, и в его чувствах злость мешалась со страхом. Не за себя. За Йеннер.

Наконечник все-таки дрогнул, оставил длинную царапину на груди.

Йеннер заставляла себя стоять ровно. Дышать и терпеть. Это ерунда. Это еще не боль.

Настоящая боль придет позже.

Как по учебнику.

Йеннер думала в первую очередь о том, чтобы контролировать симбионт, и не дать при этом синхрону опуститься до смертельного уровня.

– Отлично, герой, – бодро похвалила Фелиз. – Думаю, из тебя выйдет толк. Теперь пырни ее в бок – не жалей сил, лезвие должно войти целиком.

Йеннер уловила его панику, и заставила себя улыбнуться – спокойно и снисходительно. Если бы она попыталась ободрить, Вернер бы не поверил.

– Фелиз права, будьте мужиком, Орст, – она впервые позволила себе назвать его по имени. – Это меня не убьет. Бейте быстро и точно. Сюда, – она дотронулась пальцами до своего бока. – Это не так больно.

Он сжал зубы так, что на щеках заиграли желваки, посмотрел зло и угрюмо. Но, по крайней мере, страх немного отступил.

Когда нож вошел в бок, у Йеннер от боли потемнело в глазах. Боль была раскаленная, страшная, и хорошо, что она была настолько сильной, иначе Йеннер не смогла бы контролировать плети симбионта. Точно ударила бы в ответ.

Кажется, она все-таки закричала.

Когда в глазах прояснилось, Йеннер тяжело оперлась на плети – ноги больше не держали – и заставила себя улыбнуться:

– Нормально.

Вернер смотрел на нее, и ему тоже было больно.

«Я обязательно извинюсь, – подумала Йеннер. – Все закончится, мы оба выживем, и я обязательно извинюсь перед вами».

Бок жгло словно огнем.

– Отлично, герой, – голос Фелиз доносился словно издалека. – А теперь проверни наконечник.

В этот раз Йеннер точно закричала.