Мирное время - Ольга Куранова (2020)

Боль ввинчивалась в тело, отключала разум, но такая острая она не могла длиться вечно – затихала до невыносимой огненной пульсации.

Йеннер считала про себя.

Десять.

Девять.

Восемь.

Заставляла симбионт сохранять неподвижность.

Семь.

«Потерпи, – говорила она себе и ему. – Потерпи, мы отомстим. Мы разрежем эту разлагающуюся суку на куски. Нужно только пережить. Еще немного. Помоги мне пережить еще немного».

Ей казалось, что симбионт отзывался, что что-то менялось внутри, и она переставала думать «я и тварь». Оставалось только «мы».

Мы должны выжить.

Шесть.

Должны.

– Знаешь, ей не хватает надписи. Вырежи-ка на ней «сука», герой. На память.

Должны дышать.

Пять.

Ждать подходящий момент.

– Теперь проткни ей плечо. Интересно, она завизжит?

Боль Вернера, его страх, злость на собственное бессилие пропитывали воздух вокруг. Смешивались с запахом крови.

Йеннер молчала, пока могла молчать.

Четыре.

Ну же. Еще немного.

Молодец, девочка моя.

Боргес бы ею гордился.

Три.

«Мы выдержим. Никто не может развлекаться вечно. У Фелиз не так много времени».

Только это и помогало ей держать симбионт под контролем.

Два.

Это и то, что она действительно, по-настоящему не хотела убить Вернера.

Несколько раз плеть в его руках все-таки дернулась, оставила на ладонях глубокие порезы, но он, казалось, не замечал.

Один.

– Хватит, герой, – наконец сказала Фелиз. – Вот теперь можно и устроить дуэль.

Перед глазами у Йеннер все плыло, но симбионт не пострадал. А большего и не требовалось. Он справлялся с боем намного лучше нее. Она ему доверяла.

Наверное, впервые в жизни настолько доверяла.

– Гори в аду, сука.

Наверное, Вернеру было бы проще, если бы он мог плакать. Но он не мог. Йеннер это чувствовала.

– Ну что? Начнем, сестренка?

Фелиз ударила в Вернера плетью, всерьез, в полную силу – собираясь убить одним ударом, но щит все-таки сработал. В последний момент возник перед острием наконечника и отбил атаку.

– Только ты и я, десятая, – кое-как выдавила Йеннер. Голос хрипел и не слушался. И бок, казалось, горел огнем.

Симбионт рвался напасть. Он отлично умел это делать.

Фелиз присвистнула:

– Крутой фокус, шестнадцатая. Удивила.

И дальше действительно остались только они.

Фелиз ударила первой, хлестнула головной плетью симбионта, оставляя длинные царапины на почти зеркальном покрытии смотровой платформы.

Йеннер увернулась и ударила в ответ, плети бросили ее тело вперед и вверх, развернули в воздухе.

Фелиз играючи ушла в сторону:

– Надо было больше тренироваться, сестренка.

Они кружили друг напротив друга, обмениваясь ударами и отскакивая в стороны. И боль постепенно уходила, сменялась электрическим, заряженным желанием симбионта – убить, достать Фелиз и разорвать ее на части.

Вымазаться в ее крови, ее боли и смерти.

Упоительно.

Йеннер была согласна. Тоже хотела убивать.

Нужно было только оказаться между ней и Вернером.

Чуть ближе. И еще ближе.

– Ты всерьез, сестренка? Ты все еще жмешься к своему герою?

Йеннер наконец-то смогла перехватить его плетью, обвила за талию – осторожно, чтобы не сработал щит, и позволила себе усмехнуться.

А ведь ближайшая бомба была совсем рядом. И попасть в нее было совсем просто.

– Эй, десятая.

Было приятно, так приятно видеть в глазах Фелиз понимание:

– Бум.

Йеннер прыгнула с платформы, увлекая за собой Вернера.

Платформа взорвалась.

От грохота заложило уши.

Симбионт пытался уцепиться хоть за что-нибудь в воздухе, чтобы замедлить падение, вокруг свистели обломки платформы, а Йеннер падала, прижимала Вернера к себе, и думала – переживет ли падение?