Густая роща - Юлия Лим (2018)

— Я думаю, что ты — чудесный мальчик, — отвечает мама. — И то, что ты умеешь шить и вышивать, столь же прекрасно, как и портреты, что ты рисуешь.

Щеки Берендея пылают, и он подскакивает со скамьи.

— Правда? Ты правда так думаешь?

— Конечно. Когда-нибудь твои картины будут украшать стены нашего замка, а после отправятся на заморские ярмарки, — Берендей чувствует, как мать гладит его руку. Он собирается ее обнять, как вдруг она говорит: — Ты ведь меня не предашь, медведь?

Чудесный сон исчезает, уступая место реальности. Царевич открывает глаза и видит рядом Русалку. Она спит, прижавшись щекой к его лапе.

В голову Берендея закрадывается мысль: спихнуть ее с лестницы и бежать. Но только он поднимается, как она хватает его за лапу и прижимает к груди, как подушку.

«Что за девчонка?! — думает царевич. — Мне нужно только махнуть лапой, чтобы от не ничего нее осталось!»

Но он понимает, что не может этого сделать. Поднять лапу на девицу — кем же он будет после такого? Смирится со звериным нутром? Не позволит он себе столь низко пасть и придумает другой способ избавиться от нее.

* * *

Кощей никогда не понимал, о чем думают старшие братья. Если с Берендеем они еще понимали друг друга, то Вурдалак был старше него на девять лет, а Леший — на одиннадцать. Он родился самым последним и именно его в последствии старшие обвинили в этом.

«Мама заболела из-за того, что ты родился!» — говорили они в один голос.

А Кощей, в пять лет оставшись без матери, не понимал, почему его обвиняют во всех бедах. Он даже спрашивал отца об этом, но тот всегда уходил от разговора.

И вот сейчас Кощей вновь ощутил себя пятилетним мальчиком. Вурдалак поддался на его речи и забрал его голову, но почему? Из-за того ли, что он пообещал ему признание Яги?

— Ты ненавидишь меня? — спросил Кощей.

— О, ещё как, — ответил тот, сжимая лапками узелок и размахивая крыльями. — Ты мне никогда не нравился.

— Именно ты предложил Берендею расправиться со мной, верно?

— Да. Это была моя лучшая идея.

— Почему? Что я тебе сделал плохого?

Вурдалак тряхнул узелок и осклабился. До замка оставалось совсем немного.

— Ты отнял у меня любимых женщин.

— Кого? Ягу? Я никогда не обещал ей, что женюсь! — ответил Кощей. — Тогда кто же другие женщины?

— Ты убил мать. Убил в сердце Яги любовь ко мне. А теперь смеешь невинно спрашивать «кто же другие женщины»?! — разозлившись, Вурдалак отпустил узелок и тот с огромной высоты упал в болотистый пруд в стенах замка. — Добро пожаловать, братец!

С громким плюханьем голова Кощея опустилась в воду.

«Как же с ним тяжело…» — подумал Кощей.

* * *

Юда спала дольше сестры, но стоило ей проснуться, как она уже не давала той покоя.

— Ты все еще думаешь об этом парне? Забудь! — твердо сказала она, нарезая капусту. — Не хватало еще сердечной привязанности к нему. Запомни, Вила, он — просто зверюшка!

Вила перестала нарезать морковь. Они с сестрой все делали вместе.

— Как ты можешь так говорить? — ее щеки вспыхнули от негодования. — Он такой же человек, как и мы!

— Мы не люди, Вила, — Юда усмехнулась. — Мы ведьмы. Где ты видела хоть одну ведьму, которая жалеет свою добычу?

— Как тот парень на сеновале? Да? — вспылила Вила, убрав нож подальше.

— Что ты имеешь в виду?

— Ему нравилась я! А ты его у меня увела!

— Пф, — Юда рассмеялась. — Подумаешь, великое дело. Он совсем не умел сеновалить.

— Сама готовь свой дурацкий суп! — Вила отвернулась.

— Ой! Смотрите, кто обиделся. И из-за чего? Из-за какого-то страшного пришельца.

— Он не страшный.