Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

— Тебе решать, — пробормотала Лан, почти не повернувшись в мою сторону, и скрылась за дверями. А что тут решать? Дружба Эдара — это, конечно, хорошо, но что-то в последнее время я все больше запутываюсь в своих ощущениях, и мне вовсе не улыбается провести еще одну странную ночь. Лучше спать пораньше лягу. Впрочем, если Эдар еще раз придет и попросит, я вряд ли ему откажу в помощи.

Я сел на кровать и стал ждать. Прошло несколько минут. Эдар не появлялся. Что, неужто нашел другой способ ее завести? Или сам пытается научиться? Х-ха. С его кирпичной рожей и огромным пузом только девушек и соблазнять. Со мной-то все иначе: я и стройный, и симпатичный, да и опыт у меня большой. Что он там может сделать своим обрубком? Даже жаль его. Нет, сомневаюсь, что они с Лан найдут другой способ, кроме как позвать меня. Если только вообще перестанут это делать. Хотя, Эдар же такой правильный, как же он нарушит традиции…

Я поерзал на кровати. Время шло, но никто не стучался в мою дверь. Снаружи окончательно стемнело, и над восточным садом заалели отблески костров. Сквозь открытое окно до меня долетали звуки музыки, смех и сладкие стоны. Или стоны были только в моем воображении? Кстати, почему я не слышу стонов Лан, когда к ней приходят ее мужья? Ее покои ведь совсем недалеко, да и окна она тоже любит оставлять открытыми.

Этот вопрос вдруг так заинтересовал меня, что я даже выбрался в сад. Босиком, чтобы не создавать лишнего шума, подкрался к ее окнам и прислушался. Лан и Эдар о чем-то тихо переговаривались: он гудел, как медведь, она звенела, словно ручей, но слов я не мог разобрать. Насмелившись, я приподнялся и заглянул в окно.

Они лежали на кровати, совершенно обнаженные. Голова Лан покоилась на плече Эдара. Он придерживал жену огромной пятерней. Ее блестящие, натертые маслом смуглые ноги были перекинуты через его колени, и он наглаживал их своей чудовищной лапищей. Их поза была такой естественной и умиротворенной, такой возмутительно гармоничной, что во мне вдруг вскипела злость. Эдар, ты же говорил, у вас ней ничего не выходит? А ты, Лан? Называла меня красавчиком, умоляла остаться, а теперь лежишь, так бесстыдно раскинувшись поперек него. Вы даже свечи не погасили.

Я отшатнулся и прижался затылком к стене. В груди у меня гулко билось сердце, кровь стучала в ушах. Почему-то хотелось орать и ломать все вокруг. Так, спокойно. Чего это ты, Эстре, вдруг так разозлился? Ничего же не произошло. Ну, пришел муж к жене, ну, лежат в обнимочку, болтают, улыбаются. Они даже любовью не занимаются, просто лежат.

«Они слишком довольные», — пропел едкий внутренний голос, но я тут же задушил его. А какое мне, собственно, должно быть до них дело? Чего я вообще ждал, что Эдар ко мне придет? Пусть себе развлекаются. Сегодня он, завтра я. Что я, первый раз, что ли, дожидаюсь, пока муж с молодой женой наиграется? Завтра приду и…

О боги, я что, правда ее хочу? Не может быть. Это все ночные костры. Надо завести привычку ложиться спать пораньше, чтобы они меня не заводили.

Успокоив себя так, я вернулся в спальню, выпил рюмку крепкой горькой настойки и лег спать.

На следующий день я снова увязался следом за Бардосом, хоть тот и предупредил меня, что собирается заниматься пчелами. Я удивился тому, как сильно меняется его работа день ото дня, но Бардос мне пояснил, что не терпит однообразия, и каждый день берется за что-нибудь новенькое. Оказалось, в доме Великой Матери есть какой-то щит со списком работ на день: подходишь, выбираешь, записываешься у какого-то деда, берешь нужные инструменты и идешь работать. Потому-то Бардос и бывает каждый день в доме Лан, хотя проживает в мужской общине.

— Но тебе одному лучше там работу не брать, — тут же предупредил Бардос, вручая мне стопку каких-то тряпок, похожих на хламиды для Чистого дня, и две огромных плетеных корзины, в каждую из которых запросто можно было усадить Лан.