Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

— Почему? — удивился я, хотя вовсе не горел желанием туда идти: если только просто поинтересоваться, чем тут народ занимается.

— Опыта у тебя нет, — пояснил Бардос, взваливая на плечи короб, набитый какими-то странными штуками. — Вот, например, сегодня мы пойдем с тобой за медом. Ты пчел окуривать умеешь?

— Нет, — помотал головой я.

— А бочку для выгонки хоть раз в глаза видел?

Я снова помотал головой.

— Вот-вот, — Бардос наставительно поднял палец. — Тебе с наставником надо ходить: со мной, например. Если будешь делать все так, как я говорю, тебя ни одна пчела не ужалит.

Я приободрился: возможность быть многажды ужаленным меня действительно страшила.

Как и за день до этого, мы вышли за пределы города. Некоторое время шли по дороге, вдоль которой тянулись поля с торчащим из них стриженым соломенным лесом. Потом потянулись бесконечные покосы. Людей было много, они торопились сметать стога, пока погода не испортилась. Солнце светило ярко, но уже как-то по-осеннему: грустно, что ли. Оно еще грело, но уже не обжигало.

— Осень скоро, — словно прочитав мои мысли, заметил Бардос, оглядывая луга. — Как там Лан: ребеночка еще не ждете?

— Мне-то откуда знать? — чуть раздраженно ответил я.

— Ну, ты же ее муж, — невозмутимо пояснил Бардос. — Она вам троим первым делом скажет. А вы уж нам.

Я не стал отвечать. Почему-то не хотелось портить такой замечательный день мыслями о Лан. Тем более, что мы, похоже, пришли, куда надо: слева в некошеной траве виднелись какие-то крошечные домики, а над ними с гудением вились темные точки.

— Ну-с, приступим, — Бардос скинул свою ношу на пол. Я тоже опустил корзины. Пчелы возле меня пока не вились, но я слышал их гудение, и это заставляло нервничать.

— Надевай, — предложил Бардос, и сам принялся облачаться в принесенные мной тряпки. Это оказались вовсе не хламиды, а что-то непонятное: как будто рубашка и штаны сшиты вместе. Забираться в это нечто полагалось сверху. Помимо плотной застежки, у него были еще и затяжки на концах рукавов, штанин и на вороте. Натянув эту странную штуку, я почувствовал себя глупо. Затем пришлось надеть еще и двойные перчатки. Они тоже затягивались на запястье. А потом Бардос нахлобучил мне на голову странную штуку вроде шляпы с вуалью, какие носят наши вдовушки, вот только вуаль не свисала вниз, а опять-таки стягивалась на шее. Как просветил меня Бардос, эта штука называлась «накомарник». И я так и не понял, почему «накомарник», а не «противопчельник», скажем, или хотя бы не «откомарник»: слово «накомарник» как будто говорило, что комар тут я, и потому на меня должна быть надета эта дрянь, чтобы я не кусался.

Впрочем, в таком наряде я почувствовал себя уже куда более защищенным и даже позволил себе подойти и рассмотреть один из ульев, пока Бардос поджигал какую-то труху в странном устройстве с мехами. Пчелиный домик был маленький — всего-то по пояс мне. Да и то стоял на «ножках», вбитых в землю. Внизу у него было небольшое отверстие, и пчелы деловито сновали туда-сюда.

— Держи, — сказал Бардос, вручая мне эту странную штуку с мехами. — Будешь на нее нажимать, она будет дуть дымом. На пчел направишь — они сразу разлетятся. Только сильно не увлекайся.

Я ради пробы пару раз фыркнул, и из отверстия действительно вырвалась дымная струя воздуха. Бардос тем временем ухватился за крышку домика, поворочал ее, снял и положил рядом. Гудение сразу усилилось. Я с любопытством заглянул внутрь.

— Драконья сила! Как же их много! — вырвалось у меня.

— Это разве много? — спокойно ответил Бардос, делая мне знак, чтобы я пофыркал дымом. — Вот помню как-то раз они роились — о-о-о!

Он многозначительно поднял вверх палец в объемной перчатке.

— Роились — в смысле, над головой летали? — не понял я.