Девушка лучшего друга - Алекса Гранд (2020)

– Кофе? – тем временем, сухо предлагает Виктория Марковна, пока я без особого интереса изучаю девственно чистый кухонный комбайн, к которому явно не притрагивались с момента его приобретения.

– Черный. Без молока и без сахара, – за меня отвечает Стася и устраивается рядом, прижимаясь лбом к моему плечу.

Она находит под столом мою руку и крепко ее стискивает, словно просит потерпеть эту вакханалию, которая, к слову, ей тоже не нравится, пару часов.

– Спасибо, Виктория Марковна.

Спустя пять минут едкой некомфортной тишины, я забираю у Славиной мамы блюдце с маленькой фарфоровой чашкой и предусмотрительно глотаю вертящиеся на языке шутки про подсыпанный будущей тещей яд. Наверное, зря, потому что Аверина-старшая пару секунд мерит меня пренебрежительным холодным взглядом и, сцепив руки в замок, спрашивает.

– Когда ты уже оставишь мою девочку в покое, Тимур?

Без лишних предисловий, прямо в лоб бросает мне эта надменная женщина с редкими мимическими морщинами на ухоженном лице, а я с легкостью представляю, как она увольняет проштрафившегося в какой-нибудь мелочи сотрудника, вот так брезгливо кривя губы. Или отчитывает в ресторане официанта, вынесшего ей недостаточно прожаренный, по ее мнению, стейк. Или морально уничтожает кассира, случайно пробившего не тот товар. Или…

– Ну, правда. Сначала ты уедешь по обмену, потом будешь долго пудрить Стасе мозги, а потом сообщишь, что нашел там кого-нибудь и не собираешься возвращаться? – перебивает мой беззвучный монолог старшая Аверина и с грохотом ставит такую же чашку, как у меня, на блюдце, расплескивая коричневую жидкость по снежно-белому фарфору.

А я начинаю медленно закипать. Потому что человек задолго до нашего знакомства нарисовал мой портрет и расписал характерную модель поведения. И не имеет никакого значения, каким бы верным, преданным и порядочным я ни был.

– При всем уважении, Виктория Марковна! Я не собираюсь играть чувствами Станиславы, – выпаливаю чуть более эмоционально, чем планировал, и замолкаю, чтобы перевести дух.

Я могу быть хоть тысячу раз прав, но оскорбления и взаимные обвинения вряд ли помогут исправить ситуацию и заставить Славкину мать играть на нашей половине поля.

– Мам, а ты не могла бы начать вечер с чего-нибудь другого? Например, с того, чтобы отрезать Тимуру кусочек лимонного пирога?

Хмурится рядом Слава, и всем своим видом демонстрирует неодобрение, нарочито громко расставляя тарелки и звякая о них вилками. Зло режет заказанный из популярной кондитерской кулинарный шедевр и с чувством швыряет нож прямо на скатерть, не заботясь о том, что на белой ткани останутся желтые пятна. Я же невольно радуюсь, что не являюсь причиной дурного настроения Стаськи.

Как ни странно, после этой ее выходки беседа приобретает отстраненно-вежливый характер, и мы даже справляемся с нелегкой задачей ничего не разлить, не разбить и не поджечь в этом лишенном семейного тепла доме. Пробуем десерты от известного чешского повара, наслаждаемся богатым кофейным ароматом с ярко выраженными ореховыми нотками и даже делимся парой смешных историй из студенческих будней.

А потом расслабляемся, отчего-то решив, что самое сложное позади, и пропускаем неожиданно хлесткий джеб.

– Тимур, насколько я знаю, твои родители недавно разошлись, да?

– Совершенно верно.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не послать Викторию Марковну в далекую тундру, потому что поднятая ей тема до сих пор царапает нервы и расшатывает с трудом обретенное равновесие. И не горю желанием делиться тем, что до сих пор не общаюсь с отцом, регулярно смахивая с экрана телефона его звонки.

– Мама подала на развод из-за того что поймала супруга на измене, верно? – задает не требующий ответа вопрос Аверина-старшая и всем корпусом разворачивается к Станиславе, как будто меня здесь нет. – Так почему ты думаешь, что Тимур не такой?