Девушка лучшего друга - Алекса Гранд (2020)

Сдвинув к переносице тонкие выкрашенные в черный цвет брови, повторяет мама третий раз за последние десять минут, пока я равнодушно рассматриваю ее новую прическу. Химия совершенно ей не идет, волосы, обрамляющие лицо крупными волнами, больше напоминают высушенную солому. Но я не собираюсь лезть к ней с советами и ценными комментариями так же, как и реагировать на набившую оскомину реплику.

Мне все равно.

– На этого ветреного парня ты променяла нас, обидела Кирилла, который готов ради тебя на все, и что теперь?

Во время ее пафосной речи я подкатываю глаза и скептически хмыкаю. Даже сейчас она остается верной себе – строгой, безэмоциональной, рассудительной. Именно с такой холодной отстраненностью она отчитывала меня за стесанные коленки, порванные на улице футболки и случайно опрокинутый сервиз в детстве. Вместо того чтобы просто обнять и крепко прижать к себе.

В чайнике закипает вода, в микроволновке греются захваченные матерью в гипермаркете полуфабрикаты, а я подтягиваю колени к груди и готовлюсь к продолжению воспитательной беседы. Вряд ли она упустит шанс высказать все, что у нее накопилось, когда я уязвлена и разбита настолько, что у меня нет сил ни спорить, ни выдворить ее из квартиры.

Раз, два, три...

– Слава, дочка, ты совсем не следишь за собой. Так нельзя! У тебя на голове воронье гнездо, лак на ногтях облупился, даже ресницы не накрашены.

На самом деле, призванные вывести меня из состояния коматоза слова не так далеки от истины. Вот уже две недели я существую без Тимура, практически не выхожу из дома и совершенно точно не парюсь по поводу укладки или маникюра.

Вопреки здравому смыслу все это время я пыталась дозвониться до Громова, пыталась поговорить с его сестрой, но оказалась везде заблокирована. И этот тотальный беспричинный игнор вытянул из меня море энергии, сломал какую-то пружину внутри, без которой Станислава Аверина не может больше нормально функционировать.

– Ну, и что.

Бормочу глухо и утыкаюсь взглядом в тарелку, куда мама опускает горячие куриные крылышки в соусе терияки с кунжутом. Ароматный запах должен будить во мне аппетит, особенно учитывая тот факт, что я ничего не ела с самого утра, но не будит. И я уныло ковыряюсь в мясе вилкой и отчаянно ругаю Шилова за то, что сдал меня родителям.

Без каких-бы то ни было просьб он зачем-то взвалил на свои плечи мои заботы. Корпит над контрольными, бегает по преподам и сдает задания от моего имени. Решает любые возникающие вопросы с Иваром Сергеевичем в деканате и, скорее всего, очень натурально врет про болезнь, свалившую меня с ног.

А мне…наплевать.

Мне на фиг не нужен этот магистерский диплом, на хрен не сдалось Шиловское участие, и никуда не уперлась его забота. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Разве это так сложно?

– Слава, ты ведешь себя, как маленький капризный ребенок, а не как взрослая девушка. Ты должна вернуться на учебу до конца этой недели.

– Угу. Должна притворяться, что все хорошо. Улыбаться, как будто ничего не случилось. И никому не демонстрировать свою слабость, чтобы ты была довольна. Да, мам?

– Станислава!

Нож с оглушительным звоном ударяется о стол, и мы с матерью как по команде вскакиваем из-за стола. Жжем друг друга злыми взглядами, вкладывая в них максимум ярости и презрения, и ждем, кто проиграет эту негласную дуэль.

– Оставь ключи на тумбочке в коридоре, пожалуйста.

Разбудив в себе кусочек прежней Стаси, я твердо складываю руки на груди, а мама впервые за много лет не находит, что мне ответить, и ошеломленно моргает. Она привыкла, что люди вокруг преклоняются перед ее ужасным характером, боготворят ее деловые качества и терпят придирки по пустякам. Поэтому мой внезапный демарш выбивает почву у нее из-под ног и дезориентирует.

– Пойдем, я тебя провожу.