Джульетта - Энн Фортье

— Благодарю вас, — поспешно перебил маэстро. — Но лишь Господь — истинный творец, мы же жалкие подражатели. Хотите выпить?

— Разумеется. — Юноша принял кружку и уселся на гроб, обогнув кисти с краской. — Что, поднимем кружки за вашего друга Бога и игры, в которые он с нами играет?

— Уже поздно, — отозвался маэстро Амброджио, сдвинув палитру и присаживаясь на гроб рядом с Ромео. — Вы, должно быть, устали, друг мой.

Словно зачарованный стоявшим перед ним портретом, Ромео долго не мог отвести глаз и взглянуть на художника. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе зазвучала непривычная искренность, новая даже для него самого.

— Я не очень устал, — сказал он, — раз не сплю. И еще никогда не ощущал себя настолько полно.

— В полусне это часто бывает. В такие минуты открывается внутреннее зрение.

— Но я не сплю и не хочу спать! Я вообще больше спать не лягу. Буду приходить каждую ночь и сидеть здесь вместо сна!

Улыбнувшись горячности Ромео, самой лучшей привилегии юности, маэстро Амброджио взглянул на свой шедевр:

— Значит, она вам нравится?

— Нравится?! — чуть не поперхнулся Ромео. — Да я обожаю ее!

— И вы поклонялись бы такой святыне?

— Разве я не мужчина?.. И как мужчина, я не могу не горевать при виде столь безвременно ушедшей красоты. Ах, если б смерть можно было убедить вернуть ее назад…

— И что тогда? — Маэстро смог подобающе нахмуриться. — Что бы вы сделали, будь этот ангел женщиной из плоти и крови?

Ромео набрал в грудь воздуха для ответа, но заговорил сбивчиво, словно нужные слова покинули его:

— Я… не знаю. Любил бы ее, конечно. Я знаю, как нужно любить женщину. Я уже многих любил!

— Тогда, возможно, оно и к лучшему, что она ненастоящая. Мне кажется, любовь к этой девице потребовала бы от вас напряжения всех сил. Ухаживая за такой, нужно входить через переднюю дверь, а не лазить по балконной решетке, как ночной вор. — Увидев, что его собеседник со слегка запачканной охрой щекой промолчал, маэстро продолжал смелее: — Есть, знаете ли, распутство, а есть любовь. У них есть общие черты, но это совершенно разные вещи! Для первого достаточно медоточивых речей и смены платья; чтобы добиться второго, мужчине придется пожертвовать своим ребром. В ответ женщина искупит грех праматери Евы и приведет его обратно в потерянный рай.

— А как мужчине угадать, когда расставаться с ребром? У меня полно приятелей, у которых уже и ребер не осталось, а они и близко к краю не подошли!

При виде искренней обеспокоенности юноши маэстро Амброджио кивнул.

— Вы сами дали ответ, — сказал он. — Мужчина знает. Мальчик — нет.

Ромео расхохотался.

— Восхищен вашей смелостью! — сказал он, положив руку на плечо маэстро.

— А что такого замечательного в смелости? — ответил художник, почувствовав, что его приняли за советчика. — По-моему, эта добродетель погубила больше доблестных мужей, чем все пороки, вместе взятые.

И снова Ромео захохотал, словно он нечасто имел удовольствие сталкиваться с таким дерзким спорщиком, а маэстро неожиданно почувствовал, что ему очень импонирует этот юноша.

— Я часто слышу, как мужчины говорят, — продолжал Ромео, которому явно не хотелось оставлять тему, — что они на все готовы ради женщины. Но стоит ей о чем-то попросить, как они сразу поджимают хвост, как псы.

— А вы? Тоже поджимаете хвост?

Ромео сверкнул белым рядом здоровых зубов, удививших бы любого, кто был наслышан о его многочисленных стычках на кулачках.