Джульетта - Энн Фортье

Перед лицом железной логики Толомеи не нашелся что возразить. В душе Джульетты на миг даже пробудилось сочувствие: стоя между двумя наделенными умом и силой мужами, дядя напоминал утопающего, ухватившегося за первую попавшуюся доску с разбитого корабля и приплывшего к весьма печальному результату.

— Должен ли я понять так, что вы чините мне препятствия, команданте? — спросил Салимбени, снова становясь между ними. — Не станете же вы оспаривать права мессира Толомеи как главы семьи! Меньше всего, — в его голосе послышалась неприкрытая угроза, — дому Марескотти нужна ссора с Толомеи и Салимбени!

Джульетта уже не могла сдержать слез. Она хотела выбежать к мужчинам и остановить их, но понимала, что ее присутствие только осложнит дело. Когда Ромео предложил ей стать его женой — тогда, в исповедальне, — он сказал, что между их семьями всегда был мир. Похоже, теперь миру настал конец, и все из-за нее.

Сиенский подеста Никколино Патрицци с возрастающей тревогой слушал разгоравшийся под самым помостом скандал. И не он один.

— Когда они были смертельными врагами, — задумчиво сказал его сосед, не отрывая взгляда от Толомеи и Салимбени, — я боялся их хуже чумы. Теперь, когда они друзья, я боюсь их еще сильнее.

— Совет Девяти должен быть выше низменных человеческих страхов! — повысил голос Никколино Патрицци, поднимаясь с кресла. — Мессир Толомеи! Мессир Салимбени! Что за тайные сделки в канун Успенья? Уж не торговать ли вы явились в храм Господень?

Тяжелая пауза повисла над собравшимися, когда с помоста прозвучали эти слова. Стоявший под высоким алтарем епископ застыл с поднятой рукой, забыв благословить очередного подошедшего.

— Высокочтимый мой мессир Патрицци! — с издевкой ответил Салимбени. — Подобные слова не делают чести ни нам, ни вам. Отчего бы вам не поздравить нас от всей души, ибо мой дражайший друг мессир Толомеи и я решили отпраздновать наш долгий мир, породнившись!

— Мои соболезнования по поводу кончины вашей жены! — съязвил Никколино Патрицци. — Когда же вас постигла печальная утрата?

— Монна Агнесса, — невозмутимо ответил Салимбени, — не доживет до следующего месяца. Она не встает с постели и не принимает никакой пищи.

— Трудно есть, — пробормотал один из магистратов, — когда тебя морят голодом.

— Вам придется получать разрешение святейшего папы на брак между бывшими кровными врагами, — не сдавался Никколино Патрицци. — И я сомневаюсь, что вы его получите. Дорогу между вашими домами затопили такие реки крови, что ни один приличный человек не пошлет свою дочь искать брод. Это нечистый внушил вам…

— Освященный брак поможет изгнать нечистого.

— Папа считает иначе!

— Все может быть, — сказал Салимбени, и непристойная улыбка искривила его губы. — Но папа должен мне деньги. И вы тоже. Все вы.

Гротескное заявление возымело желаемый эффект — Никколино Патрицци сел, побагровевший и взбешенный. Салимбени нагло посмотрел на остальных магистратов, словно приглашая высказаться еще кого-нибудь, но на подиуме стояла тишина.

— Мессир Салимбени! — прорезал поднявшийся в церкви недовольный гул голос, и все вытянули шеи, чтобы разглядеть смельчака.

— Кто это сказал? — Салимбени всегда любил ставить на место людей ниже его по положению. — Не скромничай!

— Скромность мне также неведома, — отозвался Ромео, выходя вперед, — как вам добродетель, мессир Салимбени.

— Что же такого важного, — сказал Салимбени, высоко подняв голову в попытке смотреть на соперника сверху вниз, — ты можешь мне сказать?

— Только одно: девица, которую вы возжелали, уже принадлежит другому мужчине.

— Неужели? — Салимбени бросил взгляд на Толомеи. — Как это?

Ромео выпрямился.

— Дева Мария доверила ее мне, и я могу защищать ее до скончания веков. А что соединил Бог, люди да не разъединят!

Секунду Салимбени стоял с недоверчивым видом, затем расхохотался.